Холодные тени

– Зависит от того, что мы узнаем от Оскара.

– Ты думаешь, его найдут живым?

– Уверен.

– Почему?

– Потому.

Вероника приподняла брови:

– Ого. Это что – иррациональная вера?

– Нет. Это – уверенность.

– Ни на чем не основанная?

– Не считаю нужным раскрывать свои основания. Как ты себя чувствуешь после приема пищи?

– Сонно, – призналась Вероника. – Кстати, спасибо. Было очень мило с твоей стороны.

Тимофей молча забрал тарелку и понес ее к мойке. Зажурчала вода. Вероника покачала головой. Да уж, романтический ужин на Южном полюсе в окружении трупов. Поистине, жизнь – дама экстравагантная и непредсказуемая.

– Я тут подумала, – сказала она. – Хоть и бред, но все как-то более-менее сходится. Тот мужик, который должен был приехать сюда вместо Генриха – он ведь заболел, так? А Оскар – врач. Он мог как-то ему навредить…

– Оскар был пластическим хирургом, – сказал Тимофей, выключил воду и поставил тарелку на сушилку. – Пьяным изуродовал пациентку, после чего его взяли на работу только сюда.

– Ну вот! – воскликнула Вероника. – Держу пари, что он специально все это подстроил! Как-то повредил спину тому мужику, Бертрану, чтобы вместо него поехал Генрих. Чтобы на него можно было повесить все подозрения!

– А зачем же тогда Оскар его убил? – Тимофей повернулся спиной к мойке и посмотрел на Веронику.

– Эм… А вот это – хрен его знает, – смутилась Вероника. – Слушай, ну он же псих! Мало ли, что там перемкнуло! В остальном-то ведь все сходится, так? Оскар хотел прикончить Брю – но перепутал ее с Габриэлой. Потом увидел, как Брю с Лоуренсом… И психанул – убил Лоуренса. Наверное, зарезал бы и ее, если бы она не успела закричать.

Тимофей вдруг улыбнулся:

– В каждом уравнении, которое мы составляем, нет места хотя бы для одного элемента. Всегда что-то выпадает. Всю правду мы узнаем, когда все элементы встанут в одно уравнение. И Генрих, и Лоуренс, и Габриэла, и отвертка – всё. А для этого мне нужен Оскар. И ты.

– Я? – удивилась Вероника. – В смысле?

– Переночуй сегодня у меня, – сказал Тимофей.

У Вероники отвисла челюсть.

– Мою подругу детства убили. Я не сумел разгадать эту загадку из-за того, что подозревал сам себя. Мне приходится пить вино, чтобы заглушить стресс. Я просто прошу тебя побыть со мной.

Тимофей говорил бесстрастно, как и всегда. Перечислял факты. Веронике пришлось провернуть небольшую работу в сфере воображения, чтобы услышать за этим сухим тоном крик о помощи.

– О’кей, – пожала плечами она. – Без проблем, только предупрежу Брю.

– Зайдем к ней вместе, – кивнул Тимофей. – Спасибо.

Послышались шаги, и в кухню вошел повар с огромным разделочным ножом в руках. Вероника вздрогнула.

– Вы что здесь делаете? – спросил повар хриплым голосом, почти прорычал.

«Кто ел из моей чашки?» – мелькнуло в голове у Вероники.

– Поздний ужин, – сказал Тимофей.

– За идиота меня держите? – Повар переводил лезвие ножа с Тимофея на Веронику и обратно. – Не-е-ет, хватит с меня всего этого дерьма! А ну, пошли к себе в комнаты! Запритесь там и не выходите до тех пор, пока не закончится мое дежурство!

– Именно так мы и собирались поступить, – сказал Тимофей.

– Не умничай, мальчик! Можете сколько угодно валить вину на Оскара, но когда следователи приедут, они вычислят, что убийца – один из вас! Оскар мне три года назад трахеотомию сделал, с того света вытащил. Я ему не то что свою жизнь – жизнь своих детей доверю! А вы…

– Мы уже уходим, – сказал Тимофей. – Вероника?

Вероника взяла со стола планшет и, вежливо улыбнувшись, протиснулась мимо повара.

73

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Первым отмер Вернер. Приказал Тимофею и Габриэле:

– Стойте здесь! – и кинулся в погоню.

Колокольчик на хлопнувшей двери звякнул так отчаянно, что Габриэле стало его жаль. Звон еще раздавался у нее в ушах, когда Тимофей, не говоря ни слова, выбежал из магазина вслед за Вернером.

Габриэла оглянулась на единственного человека, оставшегося с ней, – китаянку. Кивнув на принесенные Вернером бутылки, сказала:

– Мы не будем это покупать. Извините, – и тоже выбежала из магазина.

Дурацкая мысль, пришедшая почему-то в голову: китаянка не выглядела расстроенной. Скорее, восхищенной. Должно быть, не каждый день в ее магазине устраивали такие шоу.