Холодные звезды

Огонь в ритуальном кострище разгорался все ярче. Шаманка бросила туда наши волосы, воздела руки вверх, обращаясь к морде чудища, нависшей над ней. Один из дикарей с поклоном поднес длинный и острый камень. Женщина приняла орудие, завопила еще громче и полоснула себя по левому предплечью. В жаркие языки пламени с шипением упало несколько капель крови. Я поняла, откуда взялись все шрамы на ее руках. Это сколько же жертвоприношений она успела совершить!

Снова грянул барабан. Шаманка наклонилась, подняла с земли кусочек угля, давно остывший. Повернулась со сверкающими глазами. Крикнула, и в этом вопле мне почудилась вся ненависть ее народа. Трое дикарей подступили к нам. Я зажмурилась, понимая, что совершенно бессильна. Искусанные губы запеклись от учащенного дыхания. Мою кофту вместе с майкой и нижним бельем с треском разорвали на груди. Точно такой же звук разрываемой ткани послышался рядом. Прохладный воздух коснулся ребер, вызвал мурашки на коже.

Когда я открыла глаза, все смотрели наверх. Мой взгляд невольно тоже устремился к небу. Даже не смущало, что стою теперь с голой грудью перед толпой. Сшат-Ацхалу, похожую на капельку крови, нашла почти сразу. Но неподалеку еще оставались и другие мерцающие точки! Я повернула голову к Каю, желая поделиться с ним радостью.

– Еще не сейчас! Ты видел? Еще есть время.

– Да, – он улыбнулся мне одними губами, – еще немножко есть.

Первые лучи выстрелили вверх из-за горизонта. Небо светлело, постепенно растворяя в себе свет чужих звезд. Скоро и Сшат-Ацхала погаснет. Но, наверно, мы этого уже не увидим.

Раздался вопль. Бизон вжимался в столб и дрожал, а шаманка стояла перед ним и чертила углем на его груди полоски. От правого плеча вниз, к поясу. Затем от левого – то же самое. Получалась галочка или буква «V». Другой рукой, в которой держала острый камень, повторила движения. Хоть и не касалась жертвы, но стало понятно: это метки для будущих надрезов. Оставив бритоголового, дикарка повторила знак на груди Кая. Я отвернулась, когда шершавый кусочек угля вдавился в мою собственную кожу. Не буду об этом думать. Не буду! Я и так уже на грани.

Зачем только посмотрела вверх? На небе, кроме Сшат-Ацхалы, осталась лишь одна звезда. Совсем одна, а солнце поднималось, вступало в права, щедро разливало золото по редким облакам. Горло перехватило. Мне столько хотелось сказать! Каю, своим родителям, друзьям и подругам. Будто одновременно тысяча голосов забормотала в голове. Вот только в слова мысли не облекались.

– Кай! – позвала я в отчаянии и умолкла.

Он повернулся. Понял все без слов.

– Я знаю, Белоснежка. – Кай снова улыбался мне, только теперь не из чувства поддержки, а той самой улыбкой, которую я видела промелькнувшей на его губах, когда мыла ему голову. – Я знаю. Береги силы.

В воздухе запахло чем-то сладким. Шаманка медленно обходила нас, держа в руках чашу, из которой валил дым. Он першил в глотке, туманил голову. Я отвернулась, сморщила нос, не желая вдыхать глубоко, но услышала голос Кая:

– Дыши. Это обезболивающее. Ты ничего не почувствуешь.

Повинуясь ему уже на уровне инстинктов, я сделала вдох. Земля ушла из-под ног, в груди словно кто-то откупорил бутылку шампанского, и легкие пузырьки защекотали желудок.

– Зачем? – услышала я будто издалека свой голос. – Зачем они вдруг стали такими добрыми?

– Чтобы мы дольше продержались. Чтобы видели, что с нами делают, и оставались в сознании, – ледяным тоном пояснил Кай.

В сознании?! Я широко распахнула глаза в попытке сфокусировать взгляд. Ни рук, ни ног больше не ощущала. Просто дрейфовала по воздуху, а столб был моим якорем, не позволяющим улететь далеко.

Чашу унесли. Раздался громкий хохот. Я тряхнула головой, поначалу решив, что это слуховая галлюцинация. Но он не затихал. Тогда я вытянула шею, чтобы шикнуть на весельчака, решившего посмеяться над нами. Им оказался Бизон. Шаманка стояла перед ним и медленно вела по его груди острым камнем, а он смотрел на это и безудержно хохотал, хохотал, хохотал…

– Дана! – снова позвал меня Кай. – Закрой глаза. Закрой глаза. Закрой…

Я честно выполнила его просьбу. Показалось, что дунул ветер и зашелестела листва. Странно, ведь на лице и теле не ощущалось движения воздуха. Шелест превратился в шепот, усилился и сменился визгом и воплями. Из праздного любопытства я приоткрыла один глаз. Так удивилась, что распахнула и второй.

Побросав факелы, толкая друг друга, унося на руках детей, племя улепетывало со всех ног. Позабыли и про божество, с оскаленной пастью взирающее на этот беспредел, и про нас, недобитых пленников. Только Бизон продолжал хохотать, когда шаманка, уронив камень к его ногам и переменившись в лице, бросилась вдогонку за своим народом. В мгновение ока площадка опустела.

Меня тоже вдруг разобрал смех. В унисон с бритоголовым я дергалась, всхлипывала и содрогалась от хохота. Кто бы мог подумать, что мы составим такой идеальный дуэт? Кай стоял между нами с мрачным видом. Его взгляд был прикован к противоположной стороне площадки.