Мишка безо всякого стеснения перед Светой, дядей Вячей и Михайловским замком тряс головой, разбрызгивая слезы вокруг себя, выл и кричал взахлеб, содрогаясь от тоски и запоздалого горя, а сам, запрокинув голову, поглядывал, словно в секундомер сквозь мутное стекло, на кривую ухмылку луны, и понимал, что на самом-то деле нет у него никакого иного исхода, что мнимый выбор этот всем окружающим очевиден и прям, и неизбежен, и уже сделан, и обусловлен он простыми и вечными человеческими свойствами: жаждою бесконечной жизни, жадностью к чудесам и соблазнам, верою в первую любовь и — вопреки единственному выбору, вопреки всему! — отчаянной надеждой на человеческое счастье.
КОНЕЦ