Холодный мир

По моим нахмуренным бровям сразу становится понятно, что это не сильно помогло.

— То есть объект, который обнаружил зонд. Вы отправили изображение на Землю сразу перед тем, как МКС была уничтожена.

— А все остальные запущенные капсулы соединятся вместе.

— Да, все верно. Они образуют два корабля: «Форнакс» и «Пакс».

— То есть вы летели сюда не за мной.

— Ну, вы не основная цель миссии, но ваше спасение — неотъемлемая часть того, на что я подписался.

— Они дали вам право выбора?

— Да, — отвечает он с некоторой задержкой.

— И вы согласились.

— Да. Я сказал, что сделаю все возможное, чтобы вернуть вас домой. Фаулер и все остальные в центре управления очень беспокоятся о вас, и они проделали огромную работу в кратчайшие сроки.

Меня начинают переполнять эмоции: благодарность пополам со скромностью. Я так счастлива, что, даже чувствуя выступающие на глазах слезы, быстро смаргиваю их и резко вздыхаю, чтобы он ничего не заметил.

— Хорошо, и что дальше?

— Через десять минут Космический центр Гвианы запустит последнюю капсулу.

— А потом?

— А потом мы будем ждать, отреагирует ли артефакт так же, как было в случае с МКС.

— То есть мы увидим, попытается ли он нас уничтожить.

— Да. Или он просто отбросит нас с орбиты Земли и направит в нашу сторону какое-нибудь облако космического мусора. Сколько бы капсул после этого ни уцелело — они все соединятся воедино. Представляя, какой беспорядок будет тогда твориться, думаю, нам надо быть готовыми ко всему.

— И поэтому вы хотите осмотреть меня сейчас.

— Я должен быть твердо уверен, что вы не получили никаких травм, которые нужно вылечить прямо сейчас. Потом, когда начнется соединение кораблей, времени на это у нас не будет.

Я лихорадочно соображаю, пытаясь осознать все происходящее. Я ведь должна была вернуться с МКС на Землю через месяц, а теперь еще десять проведу в открытом космосе? Мои кости этого не выдержат, и это при условии, что мы вообще вернемся домой.

Но это все же проблема будущего, а сейчас надо разбираться с насущными делами. И в первую очередь узнать, с кем я сейчас разговариваю.

— Как вас зовут?

— Джеймс Синклер.

Это имя кажется мне удивительно знакомым, но я не могу вспомнить — откуда.

— Вы доктор?

— Да, — отвечает он после некоторой задержки.

— Но есть какое-то «но»?

— Я никогда не практиковался. Вообще я инженер-механик, а также робототехник и разработчик искусственного интеллекта.

Этого я не ожидала. Он отвечает на мои вопросы до того, как я их задам.

— Я собираюсь создать зонды, которые будут исследовать артефакт.

— Собираетесь?

— Да, пока мы будем в пути.

— Интересно.

— Будет интересно. А пока я должен снять с вас скафандр.

Я не могу удержаться от улыбки и поднимаю бровь.

— Сугубо с медицинской целью, — быстро добавляет он.

— Сказал никогда не практиковавший доктор.

— Да, но могу вас заверить, я лучший доктор в этой капсуле.

Довольно убогая шутка, но, когда он улыбается, я сама не могу удержаться от улыбки. Мне комфортно с ним, сама не знаю, по какой причине.

— Хорошо, лучший доктор в капсуле, действуйте.

Передвинувшись вниз по скафандру, он отстегивает его верхнюю часть.

— Я подрастерял форму, но это все равно что ездить на велосипеде, — стянув нижнюю часть скафандра, он поднимает взгляд на меня. — Проверим физические возможности.

— Конечно.

Подняв руки вверх, я помогаю ему стянуть верхнюю часть через голову. Шлем и коммуникационную гарнитуру он, должно быть, снял еще до того, как начал делать мне искусственное дыхание.

Под скафандром астронавты носят специальное жидкоохлаждаемое белье. По сути, это комбинезон с протянутыми по нему трубочками, поддерживающий тело в прохладе, пока оно находится в виртуальной печке скафандра. Судя по отчету Джеймса, мое белье охлаждало меня слишком сильно.

Я помогаю ему снять все это с себя, пока не остаюсь в своей обычной хлопковой одежде — футболке с длинными рукавами и штанах, которые сейчас насквозь мокрые от пота. Несмотря на то что гравитации тут нет, некоторые женщины-астронавты носят бюстгальтеры, но это, так сказать, по желанию. Некоторые это делают для того, чтобы скрыть формы тела, некоторые — по привычке. Я пользуюсь бюстгальтером спортивного покроя, потому что каждый день выполняю физические упражнения, но сейчас его на мне нет. Единственно, что на мне есть из нижнего белья, это подгузник, и, насколько я знаю, сейчас он должен быть наполнен до краев.

Бросив взгляд на камеру в углу, мне приходит в голову, что я собираюсь показать стрип-шоу для половины НАСА и бог знает для кого еще. В космосе выживание выше скромности, но я все равно чувствую себя как школьница на футбольном поле, которая только что заметила, что обмочилась, а на нее смотрит весь класс.

— Они выключены, — говорит он, проследив за моим взглядом. — Есть предположение, что слишком широкий канал передачи данных и поток сетевого трафика могут спровоцировать новую солнечную аномалию.

— Понятно, — выдыхаю я, хотя сердце по-прежнему стучит, как барабан.

— Здесь только вы и я. Все, что мне нужно, — это помочь вам.

— ОК. — Это все, что я могу сказать в этот момент.