Холодный мир

Семь минут спустя я уже на орбите. Хаос и шум взлета сменились тишиной. Осознав, что слон больше не давит на мою грудь, я отстегиваю ремни и… я легче перышка.

Сзади капсулы раздается два сухих звука, похожих на выстрелы — это отсоединились разгонные ступени ракеты.

— Доктор Синклер, как слышно?

Я бы хотел сказать сейчас что-то умное ради своих товарищей, и особенно ради Энди Уоттса, последнего американца, ожидающего своей очереди на старт, — но я не могу. Я просто таращусь в маленький иллюминатор на Землю и чувствую себя меньше, чем когда бы то ни было, и абсолютно незначительным: теперь я действительно оставил этот мир, возможно, в последний раз. На меня снисходит абсолютное спокойствие, но вместе с ним и концентрация.

— Доктор Синклер.

— Я здесь. Просто наслаждаюсь видом.

В наушник врываются радостные крики, но я их едва слышу. Сейчас мои мысли заняты тем, что я оставил позади: жизненная суматоха, несколько сложных решений, и лишь одно, о котором я жалею и которое стоило мне всего.

Здесь, в космосе, все это не имеет значения. Важна только наша миссия. Всю свою жизнь я шел к этому моменту, и, хотя тяжесть перегрузки уже пропала, осталась тяжесть ответственности за то, что я должен сделать, и довлеющая мысль о том, как бы не ошибиться. Теперь всё и все зависят от меня: Алекс, его жена и дети, Фаулер — все, кого я когда-либо знал.

В наушниках как раз раздается голос Фаулера:

— Джеймс.

Что-то в его тоне подсказывает мне, что это закрытый канал связи, а быстрый взгляд на ближайший экран это подтверждает.

— Я вас слушаю.

— Ваша капсула сейчас находится очень близко к командиру Мэтьюс.

Он даже не спрашивает — незачем.

— Хорошо, я готов, — отвечаю я, забираясь в кресло и пристегиваясь.

— Мы медленно понизим давление в вашей капсуле, потому что ее капсула разгерметизирована. Так мы сможем избежать ненужных осложнений после стыковки.

Капсула резко накреняется, и на экране характеристик сразу отображается падение атмосферного давления. Предупреждающая сирена молчит.

Технического консультанта в центре управления полетом зовут, по-моему, Мартинез, и общается он более деловым тоном, чем Фаулер.

— Как самочувствие, доктор Синклер?

— В пределах нормы. Скафандр хорошо сидит.

— Стыковка ожидается через шестьдесят секунд.

В иллюминаторе показывается другая капсула, такая же цилиндрическая и белая, как и моя, но с большим количеством черных точек по всей обшивке, напоминающей рисунок далматинца. Я понимаю, что это следы от ударов космического мусора, и, наклонившись вперед, стараюсь разглядеть Мэтьюс через другой иллюминатор, но безуспешно.

— Приготовьтесь к удару, доктор Синклер.

Такие слова не хочет слышать ни один астронавт. Никогда.

На деле же удар оказывается мягким толчком. Даже через скафандр я слышу, как защелкиваются шлюзовые замки.

— Стыковка завершена, доктор Синклер. Удачи.

Я отстегиваю ремни и резким толчком направляю себя к входному люку. Чувствуя, что время на исходе, ручку я поворачиваю очень быстро. Если сейчас нас накроет облаком осколков, то боюсь, с нами обоими будет покончено.

Сердце колотится, кровь пульсирует в ушах. У меня такое чувство, что я раскапываю могилу, в которой кого-то похоронили живьем.

Люк отходит в сторону, открывая моему взгляду обшивку капсулы Мэтьюс, всю в черных отметинах от космического мусора. Но теперь все становится рискованнее: если я сейчас попробую повернуть замок на люке капсулы Мэтьюс и у меня ничего не выйдет — то все, никто не вытащит ее из безвоздушной могилы в вакууме космоса.

Я тяну замок, но рукоятка не поддается. Еще попытка — и тоже ничего. Наверное, люк поврежден одним из обломков.

— Как состояние, доктор?

— Перезвоните позже, — отвечаю я, тяжело дыша.

Я тяну еще и еще, но меня останавливает голос Фаулера.

— Джеймс, что-то случилось с люком?

Я оглядываюсь на камеры, но мне говорили, что они будут выключены, чтобы избежать передачи данных между ними и центром управления, сведя к минимуму риск повреждения капсул, как это ранее случилось с МКС. Наверное, Фаулер просто догадался.

— Да, заело.

— В вашей капсуле есть инструмент. Найдите ящик с надписью «Набор 1А». Как только вы увидите — вы поймете, что вам нужно.

Вернувшись в свою капсулу, я рывком открываю нужный кейс и осматриваю содержимое, сразу находя взглядом то, какое нужно. Оно похоже на баллонный ключ, только подходящий для гайки запорного колеса от двери шлюза. У него длинная рукоятка с удобной площадкой для ноги. Правда, нет инструкции, но она мне и не нужна. Большая ягодичная мышца — самая большая мышца человеческого тела. И при этом одна из самых сильных, способная растягиваться каждый раз, когда мы бежим, прыгаем или поднимаемся по лестнице. Среднестатистический человек может ногами выжать больший вес, чем в жиме лежа или сгибая руки.

Я возвращаюсь к шлюзовому люку, закрепляю приспособление на колесе замка, упираюсь спиной в стену, стараясь найти наиболее удобное положение, и начинаю давить.

Ничего.

— Джеймс?

— Я нашел инструмент. Использую.

— Понял.