Холодный мир

По моим нахмуренным бровям сразу становится понятно, что это не сильно помогло.

– То есть объект, который обнаружил зонд. Вы отправили изображение на Землю сразу перед тем, как МКС была уничтожена.

– А все остальные запущенные капсулы соединятся вместе.

– Да, все верно. Они образуют два корабля: «Форнакс» и «Пакс».

– То есть вы летели сюда не за мной.

– Ну, вы не основная цель миссии, но ваше спасение – неотъемлемая часть того, на что я подписался.

– Они дали вам право выбора?

– Да, – отвечает он с некоторой задержкой.

– И вы согласились.

– Да. Я сказал, что сделаю все возможное, чтобы вернуть вас домой. Фаулер и все остальные в центре управления очень беспокоятся о вас, и они проделали огромную работу в кратчайшие сроки.

Меня начинают переполнять эмоции: благодарность пополам со скромностью. Я так счастлива, что, даже чувствуя выступающие на глазах слезы, быстро смаргиваю их и резко вздыхаю, чтобы он ничего не заметил.

– Хорошо, и что дальше?

– Через десять минут Космический центр Гвианы запустит последнюю капсулу.

– А потом?

– А потом мы будем ждать, отреагирует ли артефакт так же, как было в случае с МКС.

– То есть мы увидим, попытается ли он нас уничтожить.

– Да. Или он просто отбросит нас с орбиты Земли и направит в нашу сторону какое-нибудь облако космического мусора. Сколько бы капсул после этого ни уцелело – они все соединятся воедино. Представляя, какой беспорядок будет тогда твориться, думаю, нам надо быть готовыми ко всему.

– И поэтому вы хотите осмотреть меня сейчас.

– Я должен быть твердо уверен, что вы не получили никаких травм, которые нужно вылечить прямо сейчас. Потом, когда начнется соединение кораблей, времени на это у нас не будет.

Я лихорадочно соображаю, пытаясь осознать все происходящее. Я ведь должна была вернуться с МКС на Землю через месяц, а теперь еще десять проведу в открытом космосе? Мои кости этого не выдержат, и это при условии, что мы вообще вернемся домой.

Но это все же проблема будущего, а сейчас надо разбираться с насущными делами. И в первую очередь узнать, с кем я сейчас разговариваю.

– Как вас зовут?

– Джеймс Синклер.

Это имя кажется мне удивительно знакомым, но я не могу вспомнить – откуда.

– Вы доктор?

– Да, – отвечает он после некоторой задержки.

– Но есть какое-то «но»?

– Я никогда не практиковался. Вообще я инженер-механик, а также робототехник и разработчик искусственного интеллекта.

Этого я не ожидала. Он отвечает на мои вопросы до того, как я их задам.

– Я собираюсь создать зонды, которые будут исследовать артефакт.

– Собираетесь?

– Да, пока мы будем в пути.

– Интересно.

– Будет интересно. А пока я должен снять с вас скафандр.

Я не могу удержаться от улыбки и поднимаю бровь.

– Сугубо с медицинской целью, – быстро добавляет он.

– Сказал никогда не практиковавший доктор.

– Да, но могу вас заверить, я лучший доктор в этой капсуле.

Довольно убогая шутка, но, когда он улыбается, я сама не могу удержаться от улыбки. Мне комфортно с ним, сама не знаю, по какой причине.

– Хорошо, лучший доктор в капсуле, действуйте.

Передвинувшись вниз по скафандру, он отстегивает его верхнюю часть.

– Я подрастерял форму, но это все равно что ездить на велосипеде, – стянув нижнюю часть скафандра, он поднимает взгляд на меня. – Проверим физические возможности.

– Конечно.

Подняв руки вверх, я помогаю ему стянуть верхнюю часть через голову. Шлем и коммуникационную гарнитуру он, должно быть, снял еще до того, как начал делать мне искусственное дыхание.

Под скафандром астронавты носят специальное жидкоохлаждаемое белье. По сути, это комбинезон с протянутыми по нему трубочками, поддерживающий тело в прохладе, пока оно находится в виртуальной печке скафандра. Судя по отчету Джеймса, мое белье охлаждало меня слишком сильно.

Я помогаю ему снять все это с себя, пока не остаюсь в своей обычной хлопковой одежде – футболке с длинными рукавами и штанах, которые сейчас насквозь мокрые от пота. Несмотря на то что гравитации тут нет, некоторые женщины-астронавты носят бюстгальтеры, но это, так сказать, по желанию. Некоторые это делают для того, чтобы скрыть формы тела, некоторые – по привычке. Я пользуюсь бюстгальтером спортивного покроя, потому что каждый день выполняю физические упражнения, но сейчас его на мне нет. Единственно, что на мне есть из нижнего белья, это подгузник, и, насколько я знаю, сейчас он должен быть наполнен до краев.

Бросив взгляд на камеру в углу, мне приходит в голову, что я собираюсь показать стрип-шоу для половины НАСА и бог знает для кого еще. В космосе выживание выше скромности, но я все равно чувствую себя как школьница на футбольном поле, которая только что заметила, что обмочилась, а на нее смотрит весь класс.

– Они выключены, – говорит он, проследив за моим взглядом. – Есть предположение, что слишком широкий канал передачи данных и поток сетевого трафика могут спровоцировать новую солнечную аномалию.

– Понятно, – выдыхаю я, хотя сердце по-прежнему стучит, как барабан.

– Здесь только вы и я. Все, что мне нужно, – это помочь вам.

– ОК. – Это все, что я могу сказать в этот момент.