Холодный путь к старости

Алик не обманул ее желаний и поплелся к холодильнику. Гортань, иссушенная жаждой, горела до ощущения, что если неаккуратно сглотнуть, то она мгновенно растрескается и станет ужасно похожей на русло обезвоженной солнцем реки, в желудке урчал голод. За дверью холодильника лежали тонкие кружочки колбасы, листики сыра, булочки – еда, привычно натасканная из столовой. Под морозилкой покоились две бутылки «Кока-колы». Перекусил не торопясь, чувствуя, как слезы от вчерашней обиды вот-вот выскочат на свет божий. Без сомнения, он ждал и надеялся, но специально ждать Марину не собирался. Он не уступал даже времени. Если не появится – то прощай, если появится – то может… Что будет после «может», Алик не знал. Как только был съеден последний бутерброд, точнее последняя булочка с колбасой и булочка с сыром, выпита вся «Кока-кола», Алик принялся собирать вещи. И опять, когда замки-молнии пропели глухие прощальные песни, Марина не появилась. Алик взял сумку, мягко захлопнул дверь в номер и уехал в аэропорт…

***

Алику казалось, что размолвка произошла внезапно, но как часто самые внимательные мужчины оказываются слепы в самых обыденных ситуациях!

Любовь без подарков что огород без удобрений. Марина долго ждала, что Алик, при его большой журналистской популярности в маленьком нефтяном городе, сумеет выжать из славы хоть немного денег сверх зарплаты, чтобы сделать ее жизнь более интересной. Проходили месяцы, и уже начали проходить годы, но никаких зажиточных изменений в отношениях между Аликом и Мариной не происходило. Это жены вынужденно терпят малобюджетных мужей, иногда или чаще чем надо, напоминают им о том, кто кого содержит, но все равно не уходят из семьи и в силу привычки, и в силу необъяснимой жалости к несуразному супругу. Такова была Роза, жена Алика.

Любовницы не имеют штампа в паспорте, извещающего об официальном союзе с конкретным мужчиной, стараются держать скрытный любовный союз в тайне и потому не боятся общественных мнений относительно разрыва любовных отношений. Марина была любовницей, прекрасно знала, как она выглядит в обтягивающих джинсах и, что самое главное, какое впечатление она производит на мужчин. При этом Марина была не только любовницей, но и женой, процесс мышления которой был отличен от большинства подобных ей женщин, точнее просто женщин, поскольку подобный сосуд часто наполняется подобным содержанием.

Маринин муж Павел тоже не имел больше одной зарплаты. Это обидное качество двух ее мужчин, почти бедняцкое в масштабах маленького нефтяного города, постепенно охладило сердце Марины, но не сокрушило, а заставило искать другие пути к счастью. Вначале она три раза в неделю сразу после закрытия магазина училась владению компьютером, потом бросила магазин и уговорила Квашнякова, чтобы тот принял ее наборщиком текстов, затем она сама стала писать, познакомилась со многими начальниками маленького нефтяного города и всеми его журналистами, в том числе и с Аидой, той самой любительницей поэзии, разоблачившей плагиатора Лесника.

***

Аида, стройная рыжеволосая женщина, активная, словно голодная лисица, не стеснялась мимолетных увлечений и бравировала ими, как только предоставлялась возможность. Она была легка на подъем, и мгновенно бросала в своего мужа пустыми трехлитровыми банками и прочей стеклотарой, если он вслух возмущался ее поздними возвращениями или не доверял ее рассказам о затянувшихся интервью, деловых поездках… Правда меткостью Аида не отличалась и летящая посуда чаще всего поражала мебель, стены и хрупкие предметы интерьера.

В конце концов, муж не выдержал анархического полигамного характера Аиды и устал уклоняться от банок. Аида надоело непонимание близкого человека и скандалы. Супруги расстались.

Она покинула редакцию газеты маленького нефтяного города и удачно устроилась на работу в одно из двух местных нефтегазодобывающих управлений, сокращенно НГДУ, пресс-секретарем, или иначе, как между собой говорили Марина с Аидой при дружеских встречах, секретарем под прессом. Каким прессом? Конечно, своего начальника… Они самозабвенно смеялись этой шутке каждый раз, потому что уже давно не были девственницами, предполагающими под прессом исключительно железный безжизненный поршень.