Холодный путь к старости

Ножки у нее были что надо: не худые, как сучья, и не толстые, как свиные сосиски, а гладкие и округлые в нужных местах, без признаков целлюлита и магнетические для взоров и романтических лап. Марина не забывала их регулярно демонстрировать, прохаживаясь по кабинету, и скоро привыкла, что ожидающие приема мужчины становились чрезмерно вежливы и щедры на милые остроты, пытаясь вызвать благоволение с ее стороны. Она порой откликалась, порой нет, порой становилась мила и соглашалась вечером прогуляться по улицам и сходить в ресторан, порой выглядела высокомерно и недоступно, но вежливость всех прихожан считала обязательным атрибутом, приложением к своей должности, до тех пор, пока не познакомилась со Станиславом Тихомировичем, большой шишкой из вышестоящих менеджеров, или, иначе говоря, Генералом.

Он зашел в приемную, как дома на кухню, а лицо его было таково, будто впервые его не встретила летающая с тарелками предупредительно-улыбчивая жена, а на столе, где обычно ожидал щедрый на разносолы обед, было пусто. Вообще говоря, случайный уличный незнакомец при встрече вряд ли назвал бы его Станиславом Тихомировичем. Станиславом, даже Стасом – более подходяще, а в некоторых местах и Тусиком. Потому как выглядел Генерал слишком молодо для своей должности, где, следуя нормальному народному суеверию, должен восседать седеющий морщинистый старец. Но таковы реалии северных городов, промышляющих нефтью: рост в должности часто не соответствовал прожитым годам, опыту и знаниям, а соответствовал прочности знакомств с более высоким начальством, удачливости и уровню эксплуатации подчиненных. На Крайнем Севере, как на фронте, шла быстрая смена командиров, которых, правда, не отстреливали, а забирали в Москву или в другие теплые места, забирали по обоюдному согласию, потому что не родился еще северянин, не мечтавший сбежать с Севера на землю – на хорошую зарплату и должность.

– Начальник у себя? – спросил Станислав Тихомирович тоном, подразумевавшим ответ: «Для вас – всегда».

Сидевшие на мягких кожаных диванах кабинетные люди, нервно затеребив бумаги, лежавшие на коленях, устремили на Станислава Тихомировича взоры, в которых чувствовалась тревога, что человек с таким приказующим басом непременно пролезет вперед них, займет начальника надолго да еще испортит ему настроение, а тогда тот выместит все на них…

– У себя, но занят. Занимайте очередь, – автоматически ответила Марина.

– От тебя, дочка, требуется только ответить: на месте начальник или нет. Советы давай своим детям, если они у тебя есть, а очередь подождет – у меня срочное. Я двести километров проехал не для того, чтобы на диванах рассиживать, – сказал Станислав Тихомирович словами, каждое из которых, если перевести в тротиловый эквивалент, весило не меньше стандартного бомбового заряда, предназначенного для полного уничтожения как минимум одного заводского цеха, и направился к двери с табличкой: «Начальник».

– Вы что себе позволяете! Не смейте входить! – крикнула Марина и кинулась наперерез, двигавшемуся с уверенностью ледокола Станиславу Тихомировичу.

Генерал опередил, размашистым пинком растворил дверь, ударив по ее нижнему краю прямоугольным носком черной лакированной туфли. Дверь открылась резко, как крышечка карманных часов. Но вместо минутной стрелки в открывшемся проеме возник Станислав Тихомирович, а из-за него выглядывала часовая – Марина…

– Юрий Викторович, он сам. Я ему говорила! – крикнула она.

Круглолицый мордастый Жульев, сидевший на дальнем конце длинного широкого многоперсонного стола, оторвал хищный масляный пьяно-куражистый взгляд от личности, бледневшей напротив него, прервал мощный звук начальственного баса, от которого личность обильно потела, страшась и волнуясь, и все внимание сосредоточил на вошедших. Закрытие бензинового заводика, работавшего на территории его предприятия, изжогой травило душу. Он остался без привычного куска, который незаметно отламывал от генеральского пирога. Жульев повернул голову, как танк крутит башню, направляя дуло на новую цель, но выстрела не случилось. Начальственная броня исчезла, и возник человек: лицо смягчилось, голова откинулась назад, демонстрируя счастливое изумление, глаза поспешили налиться добротой и сердечностью…

– Станислав Тихомирович! Жду с самого утра, – словно любимому дитю, проговорил Жульев. – Марина, что же ты? Как ты не узнала всеми любимого Генерала!? Ну-ка, выйди, безобразница. Ух, доберусь и по попке отшлепаю…