Холодный путь к старости

– Все, пошли, – скомандовал отец, и они вышли из подъезда, сели в машину и поехали домой…

Последующие события развивались быстро. До Сереги доносились только пересказы одноклассников, судя по которым произошло нижеследующее.

По словам Ромчика в подъезде его подкараулило не меньше десятка бандитов из противоборствующей группировки. Он всех уложил, пропустив всего один удар в голову. После этого две банды маленького нефтяного города выясняли отношения на территории заброшенного предприятия. Потасовка получилась такая, что редкий из дерущихся избежал больничной койки, пострадал и Ромчик, потеряв в той схватке половину зубов.

Серега слушал и в душе весело смеялся над своими обидчиками. Ему казалось, что само небо стало гораздо чище, светлее и прозрачнее после того, как он отомстил за себя и за тех ребят, которые были избиты или повесились, избегая «счетчика» и расправы, про которых учителя потом говорили, что они ушли из жизни из-за несчастной любви или переходного подросткового возраста. Учительская ложь во имя личного спокойствия была привычной и не ранила душу. Он тоже не замечал бандитов, пока они не заметили его. Разговоры о побоище на промышленной зоне маленького нефтяного города длились примерно неделю, а потом постепенно прекратились, после того как бандиты стали выходить из больницы. Милиция никогда не вмешивалась в такие дела, ведь в маленьком нефтяном городе почти все друг друга знали, а дети милиционеров тоже иной раз шли по уголовной дорожке.

РЕАКЦИЯ

«Когда смотришь в микроскоп на одного микроба, то не замечаешь эпидемию»

Письмо попало в руки Бредятина. Он понимал, что в журналистском смысле материал, безусловно, актуальный, но в житейском смысле мог привести к проблемам с теми же бандитами. Опять же по редакционному плану требовался материал о защите прав детей. А тут как благодарность высокого начальства (не земного – бери выше или, наоборот, ниже) редакции газеты маленького нефтяного города достигла информация, что в детском саду Алик, известный нам журналист, поддал хулиганистому пацану, пинавшему девочку. Конечно, такие информации не попадают в редакцию сами собой. В школах и детских садах травмируется столько детей, что если бы учителя вздумали предать огласке все случаи, то прощай хорошая отчетность, но данный случай потребовал особого подхода. Заведующая детским садом, названным «Солнышко», словно в насмешку над суровой природой Крайнего Севера, знала, что Алик ненавистен всему начальству маленького нефтяного города и что ей будут благодарны за донос. Возможно, она начала свою речь так:

– Считаю своим долгом доложить…

Возможно, так:

– Не поймите меня неправильно, но…

Или так:

– Извините, но не могу молчать…

Начальство везде нуждается в доносах. Не была исключением и стайка руководителей маленького нефтяного города. Даже Матушка не стеснялась подставлять уши шептунам сплетен. Собственно она не только не стеснялась, но и культивировала сеть доносчиков во всех учреждениях города. В общем, то, что Алик совершил неблаговидный поступок, с точки зрения общественной морали, стало торговой информацией среди его врагов, множившихся, как клопы в старом диване.

Бредятин не любил Алика с тех времен, когда редакторствовал в газете маленького нефтяного городка. Обида за уход с этого поста рвала сердце, и наконец появился повод отомстить. Месть, вылежавшаяся долгие годы, набирает крепость, вкус и аромат не хуже хорошего вина, а то и коньяка. Бредятин нашел родителей пострадавшего мальчонки, поговорил, выведал, в суд рекомендовал обратиться и заметку написал про распоясавшегося депутата.

***

Главный судья маленького нефтяного города Срокошвеев принял дело Алика без особого энтузиазма, поскольку имел к опальному журналисту весьма добрые чувства, если, конечно, паук, закатывающий жертву в кокон липкой паутины, мог испытывать добрые чувства к этой жертве – другому пауку. Все ж Алик при всех его благородных взглядах не был смиренной овцой или безопасной мухой. Но звонок мэра маленького нефтяного города Хамовского требовал от Срокошвеева решительных действий, поскольку было обещано повышение, если он припаяет судимость вольнодумному журналисту. Срокошвеев внимательно пересмотрел материалы дела: заявление родителей, справку о полученном ребенком синяке, объяснительную Алика…

«Этого мало, – размышлял он. – Ни одного очевидца. Алик все будет отрицать. Он и в объяснительной пишет, что не бил мальчика, только подставил руку под удар ногой, мальчишка не удержался на одной ноге и упал. Может, так и было, но это не тот результат…»

Срокошвеев сплел незримую паутину прямо на судебном заседании:

– Да что вы, ребята, – с искренне добрыми интонациями в голосе обратился он к родителям мальчика и к Алику. – Зачем раздувать конфликт? Примиритесь, да и все.

Чайная ложка сахарного предложения полностью растворилась в стакане молчания.

– Вы же не хотели, чтобы так получилось? – со знанием ответа спросил Срокошвеев у Алика.

– Конечно, нет. Я просто подставил руку, а мальчик не удержал равновесие и упал.