Холодный путь к старости

– Думаю, ты перестраховываешься, – засомневалась Матушка. – Ты, Харя, я, Сапа – это старая команда. Мы приехали в город одними из первых. Если не с первой волной переселенцев, так точно со второй. Мы уже этим близки. Ты ж знаешь, первый вопрос, который задает северянин северянину: «Сколько лет ты на Севере?» Кто назовет меньший срок, тот вроде как не котируется. Алик приехал в маленький нефтяной город намного позднее, чем мы. Это отдаляет его от Сапы. Эту пропасть ничем не завалить, никакими экскрементами, которые Алик льет на стариков.

– Возможно, ты и права, – согласилась Харева. – Тогда надо по-бандитски. Свяжем его с нами кровью Алика. Так поступают все нормальные люди.

– Кровью?! – испуганно спросила Матушка, зная неуправляемый уголовный характер Харевой. – Ты уголовщину предлагаешь, Харя?!

– Волнуешься, как девушка от первого свидания! Матя! Кровью – в переносном смысле, конечно, – объяснила Харева. – Надо с помощью Сапы подставить Алика под ложную информацию.

– Сапа согласится. Ему деваться некуда. Он готов проститься с журналистиком, – согласилась Матушка. – Но как все осуществить?

– Что думать?! – восхитилась Харева. – Я попрошу Сапу организовать мне встречу с Аликом для важного разговора. Сапа согласится, а Алик откликнется.

– Какую информацию будем сливать? – спросила Матушка. – Алик осторожно работает.

– Есть одна идейка, – интригующе ответила Харева …

***

Плывя на мощных волнах народного гнева, можно на равных поспорить с представителями пены и, глядишь, что-то урвать. Это качество стало главным в характере Матушки, о нем мало кто догадывался, потому что не хитрый – только глупый. Глупой Матушка не была. Алик в свое время тоже любил Матушку и восхищался, слушая ее рассказы:

«Ох, помню, как в феврале после начала перестройки медицина вышла на улицу, на первую в истории маленького нефтяного города забастовку! Получали – совсем ничего. Я тогда была председателем профкома. Мы построились в колонну. Каждое отделение подготовило транспарант, один из них гласил: «Полсапога – наша зарплата!» Соблюдая порядок, мы двинулись к исполкому.

Меня выдвинули на ведение переговоров. Там присутствовали как руководители города, так и представители тогда еще государственного предприятия «СНГ». Разговор состоялся бурный. Я им такого жару задала, что зарплату повысили».

Понимание приходит позднее. Работая в архиве, Алик случайно наткнулся на документ тех лет: постановление председателя Совета, то есть Сапы, и Главы администрации, то есть Бабия:

«Выделить 1384 тыс. рублей из городского бюджета на покупку легкового автомобиля для работника больницы Матушкиной. Шестьдесят процентов этой суммы выделяется безвозмездно, остальное оформляется как беспроцентная ссуда…»

«Вот так номер, – подумал в тот момент Алик. – Покупной лидер. Картину гонит наше руководство. Публичная конфронтация с властью оборачивается очень даже прибыльным общением. Видимо, столько стоил компромисс, достигнутый Матушкой при ведении переговоров за подъем зарплаты. Интересно, сколько она уступила в зарплате медикам за личный автомобиль…»

После этого чувства Алика к Матушке охладели, остался спокойный интерес исследователя, рассматривающего под микроскопом опасную бактерию, сильно похожую на полезную…

– Матушка, – говорила его жена Роза, поднося трубку, и это всегда было неожиданно. Он сам не знал почему. Он даже не знал, хотел ли разговаривать с этой облеченной властью женщиной, которую иной раз сравнивал с ужасной спрутообразной ведьмой из мультипликационной сказки «Русалочка». В этом соотнесении не было ничего присущего именно Матушке. Этот образ Алик распространял на всех излучавших тягостные ощущения крупных женщин.

Матушка тоже хотела украсть голос, его голос, как та ведьма. Она хотела, чтобы он писал за нее, писал о ней. И чем больше, тем лучше. От нее тоже разило уверенностью и угнетающей изворотливостью народного лидера, стремящегося любыми путями остаться на плаву. Но такова суть игры в политику. Народу обещают, народ голосует, голосует за образ, а не за дело. Вдохновляющий обнадеживающий образ – в этом весь секрет, а одинаковые по образу звери сбиваются в стаи.

НАЖИВКА

«Охотник должен быть умнее жертвы, иначе он сам становится жертвой»

На кухне Сапы висела интимная полутьма, сравнимая со скрытной освещенностью, даримой капризной свечой уединившимся влюбленным, но влюбленных на кухне у Сапы не было, а проистекал свет не от сгоравших в кислороде восковых или парафиновых испарений, а от раскаленной пружинистой вольфрамовой нити небольшой настольной лампы, принесенной Петровной на кухню. Потолочная лампа темнела, как некрашеная новогодняя игрушка. Вокруг кухонного стола, в центре которого стояла тарелка с жареной рыбой, сидели Сапа, Петровна, Алик и Харева. Они говорили и шевелились и портили интимную полутьму. Сумрак, изрезанный светом и обогащенный движущимися тенями, вился вокруг собравшихся, как темное создание чуждого мира.

Петровна подошла к телевизору, чтобы выключить его в преддверии начинающейся беседы, но была остановлена мягким басом Сапы: