Холодный путь к старости

– Конечно, работать в газете и хвалить муниципалитет после того, что я узнал и понял, будет нелегко, – продолжил Алик. – Но я решил попробовать себя в литературе. Буду писать рассказы.

– У тебя может получиться, – согласился Сапа. – Талант есть, только бы подучиться немного. Поступил бы ты в литературный институт.

***

После этого Алик стал спокойнее относиться к денежным махинациям власти, к журналистике как к разоблачительной трибуне и попробовал написать рассказ. Главным героем он выбрал своего деда, Федора, у которого жил в давно забытом детстве, потому что откуда брать героев, как не из числа хорошо знакомых близких людей, по крайней мере, для начала.

БАРС

«Иной раз мы всю жизнь стараемся вернуть своих друзей…»

Дед, бывший офицер-дальневосточник, лежал под теплым одеялом и тревожно прислушивался к сердцу, которое то замирало, то снова билось. Несмотря на свои восемьдесят три года и понимание близкого конца, желание жить не ослабло в нем и страх смерти нисколько не уменьшился. Ему нездоровилось, знобило. Неровно бившееся сердечко уже не согревало даже уменьшившееся в весе и росте, сморщившееся, как весеннее прошлогоднее яблоко, тело. Хорошо хоть бабка жила, ухаживала, но сейчас она ушла в магазин.

Рядом на стуле, с сиденья которого давно сошли краска и лак, покоились его затертые пластмассовые очки, оснащенные мощными линзами, но они мало что позволяли разглядеть.

В молодости, на одном из учений, ему в глаза залетели мелкие металлические стружки. Но кого беспокоят мелкие раны, когда энергии хоть отбавляй? Опомнился ближе к пенсии, а тогда не помогли даже две операции на глазах. Зрение неотвратимо гасло. Пришлось приспосабливать очки. Дед подмотал их на переносице клейкой лентой так, чтобы стекла располагались перед глазами наиболее выигрышно, и тогда, когда не болел, и освещение позволяло, он мог разглядеть своих внуков. От безнадежного уныния спасали только воспоминания. Вот и сейчас, в одиночестве, он лежал и вспоминал прошлое, свою любимую собаку, Барса, чье присутствие возле себя он ощущал и по сей день…

***

Восточноевропейскую овчарку он взял месячным щенком из специального питомника хабаровского клуба собаководства. Щенок был маленький, крошечный. Стоил по тем деньгам двести рублей, а когда вырос, то взамен его тамошние пограничники предлагали тысячу двести.

– Продайте, – просили они. – Как производитель он нам нужен. Больше тысячи двести не можем. У нас такса такая. Вдобавок отдадим вам другую собаку – старую, отслужившую.

Этот вопрос обсуждали на семейном совете, куда входили и четверо детей, и решили Барса не отдавать…

Дед сам дрессировал овчарку, специально обучался этому делу и даже получил диплом дрессировщика в клубе собаководства. Но одного умения тут мало. Овчарка оказалась очень хороша. Воспитание доброе или кровь. До многого доходила своим умом, если так можно сказать в отношении собаки.

***

«Вот если бы сейчас она была жива, а я бы сидел и выпивал с кем-нибудь, то он бы не подошел к столу, – подумал дед с грустью, потому что давно уже не выпивал, как раньше, да и друзья все умерли. – Он бы в коридоре лежал да посматривал. На кухню не заходил. Ни в моем присутствии, ни без меня. Доходил до кухни, ложился, лапки складывал вместе, а на них морду укладывал. Приходил с улицы, пока лапы ему не вымоют, ни за что в квартиру. Так в коридоре и стоял…»

***

Как-то деду пришлось уехать в Москву на переподготовку, и в Хабаровске бабка на целый год осталась одна с четырьмя детьми. Квартира в районе вокзала. Бандитское местечко. Второй этаж, равносильный современному первому, так как первым тогда считался полуподвал. По наружной стене дома проходил широкий опоясывающий выступ. Встав на него можно запросто заглядывать через окна в комнату…

Посреди июльской ночи Барс зашубутился и стал рваться к окну. Лаял, вился возле подоконника. Перебегал к другому окну и там все сызнова. Мордой разбил одно стекло, нос порезал. Шрамы так и остались. Воевал до рассвета. Весь дом слышал этот шум, и никто не вышел, не пришел, не спросил, что там у вас делается. Все боялись. Только следующим днем соседи сообщили, что поутру видели две тени отбегавшие от дома в переулок. Отстоял Барс семью…

В поезде, когда дед получил приказ на перевод в другую военную часть, ехали вместе с Барсом. Семья большая, поэтому выкупили два купе. Барс лежал на полу. Из ресторана шел пьяненький мужичок, то ли по ошибке, то ли из нехороших намерений приоткрыл дверь. Барс как рыкнул. Дверь мгновенно захлопнулась…