Холодный путь к старости

– Молодой еще, Анатолий Семенович, не судите строго. Учится парень. У него мозги хорошо настроены. Поймет.

– Ты постарайся. Объясни ему, что налоговый полицейский должен уважать честь мундира и не тырить копеечное оборудование… Расскажи ему, как все делается…

Дома отец разговаривал с сыном.

– Сынок, у тебя в руках доброе ремесло. Если тебе что-то надо, что продается за деньги, ты сразу требуй с предпринимателей.

– Просить их что ли? Дайте мне денег?…

– Нет, так может вести разговоры только начальство. Мы должны обстряпывать умнее. Берешь какого-нибудь кавказца, который все равно жаловаться не будет, потому что запуган, и заводишь на него административное дело.

– За что?

– Какая разница? Найди любой предлог. Ценник не так оформлен или руки у продавца грязные. Они все равно до того загорелые, что не поймешь, где грязь, а где кожа. Сам знаешь, их черными называют.

– А дальше как?

– Дальше ничего делать не придется. Они сами предложат все, что надо. Но только ради бога липовые документы потом порви и выброси…

Кабановский-младший выслушал отца, но просьбу «потом порвать» воспринял в слишком отдаленном смысле. Его опять поймали, на этот раз с материалами на невинных людей, хотя среди предпринимателей в то время таковых было мало. Все понимали: в таком государстве будешь честно работать, разоришься, но нет факта – нет преступления. Народ стал жаловаться в прокуратуру, Коптилкин при всем его желании не смог найти способа, как защитить налоговую полицию, и полетели отказные решения на дела, заведенные Кабановским-младшим. Семеныч опять вызвал отца.

– Что он у тебя, дурак?! – ядовито спросил он. – Наши дела обжалуют – это же пятно на репутацию!

– Нет, Анатолий Семенович, парень умница, но первый блин комом, сами знаете, – успокаивающе произнес Кабановский-старший.

– Это второй прокол, – напомнил Семеныч.

– И на старуху бывает проруха. Вы тоже не без греха, сидели, – в свою очередь напомнил Кабановский-старший.

– Ладно, забудем, но постарайся, чтобы такого больше не было, – свернул разговор Семеныч, недовольный, что ему напомнили о прошлом.

«Надо от них избавиться при первой возможности. Один слишком разговорчивый. Смотри-ка, мне шпильки вставляет. Другой – тупой, как задница», – подумал он. Но это был не последний диалог такого рода, потому что Кабановский-младший продолжил вершить нелепости.

За границей он приобрел подержанную иностранную машину, въезжая на территорию своего родного государства, объяснил таможенникам, что он свой, тоже служитель закона и к тому же родственник самого начальника налоговой полиции, сослался на отсутствие денег и пообещал оплатить таможенные сборы потом. Его пропустили, а Кабановский-младший и забыл про таможню, катался, думая, что все обойдется. Дело обернулось судом и исполнительным листом. Обладатель весомой фамилии пересудился со всеми судебными приставами, доказывая, что он хороший, пока не вышел срок давности его проступку и штраф сам собой перестал существовать…

В момент, когда Кабановский-младший вел судебные тяжбы, Семеныч сильно переживал от излишнего внимания, привлеченного к его организации, и опять вызвал отца.

– Вынужден объявить твоему хотя бы выговор, – строго сказал он.

– Анатолий Семенович, мне, как отцу, это очень тяжело слышать, – укоризненно произнес Кабановский-старший.

– Себя вини, твое воспитание. Ничего не могу поделать, подчиненные смотрят на твоего, не стараются, дезорганизуются, дисциплина нулевая. Некоторые рвут и мечут…

От сотрудников службы безопасности налоговой полиции почтовыми голубями полетели рапорта на Кабановского-младшего окружному высшему руководству, минуя Семеныча. Они ложились на стол Закоулкину, рассчитывая на взаимность, но тут же переправлялись в корзину для бумаг. И как-то Семенычу нежданно влетело от начальства из еще более высокого Управления. Он поднял трубку и услышал знакомый, вызывающий дрожь голос:

– Что-то твои орлы слишком рьяно клюют не ту падаль. Ты забыл, кто такой Кабановский? Хочешь нам и себе жизнь испортить? Никаких служебных проверок в отношении него впредь не проводить. Не трогать, учитывая связи.

Короткие гудки возвестили Семенычу, что ответ не нужен. С этого момента он принялся хвалить Кабановского-младшего на планерках, и тот вообще перестал работать, а когда получил письменное извинение из Управления «по фактам предвзятого отношения» и получил повышение в должности, то вообще перестал ходить на работу, а если и появлялся, то мечтательно гулял по коридорам налоговой полиции, словно по воскресному бульвару…

Но однажды все изменилось. Седовласый, но еще довольно крепкий военком Ботов зашел по делам в налоговую полицию и лицом к лицу встретился с Кабановским-младшим, который шел мимо и поигрывал пистолетом. После этого Ботов забежал к Семенычу и с изумлением вопросил:

– Толя, ты в своем уме?!

– А что случилось? – испугался Семеныч.

– Сейчас в вашем коридоре встретил одного дурака с оружием, которого из-за неполадок в психике даже в армию не взяли, – объяснил Ботов. – Дай бог фамилию вспомню. Честновский кажется…