Холодный путь к старости

– Материал интересный, но попахивает расправой над одним человеком, – прямо сказал Алик.

– Но разве такие люди могут служить в органах? – возмущенно спросил Хмырь.

Какие люди порой служат в органах, Алик прекрасно знал, но промолчал. Он сильно удивился, узнав, что один его хороший милицейский знакомый, кадровый офицер, страстно любивший музыку и казавшийся приятным исключением из своей силовой братии, выжигал показания из задержанного мужика паяльником. Было заведено уголовное дело, но, как часто бывает, закончилось оно безрезультатно. Теперь Алик не удивлялся, не верил никому и откровенничать с Хмырем не собирался:

– Человек недостойный, что и говорить, – компромиссно согласился он. – Давайте снимем копии с документов, вы немного наговорите на диктофон, и я пойду.

– Нет. Я не хотел бы давать интервью и копии документов тоже, но вы можете осмотреть материалы и убедиться в их подлинности. Вы же хороший журналист, я всегда вас читаю…

Иногда надо не просто слушать, а понимать скрытый подтекст, причину и цель сказанного. И лучше это делать всегда. Алику предлагали взять на себя риск остаться крайним. Ведь если дело дойдет до суда, то предъявлять доказательства придется ему, а как поведет себя этот Хмырь, которого он видел в первый раз, Алик не знал.

– Что ж, давайте я сделаю выписки, – ответил Алик, решив не связываться с этим делом, но зафиксировать информацию на всякий случай…

Семеныч с Хмырем долго ждали выхода статьи о Кабановском, но вышла другая…

***

Никто не вечен, а некоторые и того менее. Когда генерал-лейтенанта Кабановского сняли с должности начальника Департамента, его родственники в далеком от Москвы маленьком нефтяном городе сразу почувствовали…

***

Прошлого не вернуть, как бы слезы не просились, как бы сердце не рвалось. Воспоминания о прекрасных людях, окружавших нас когда-то, не воскресят их, и не только потому, что некоторые из них умерли, а потому, что с возрастом мы понимаем людей все лучше и лучше и вдруг осознаем, что люди, казавшиеся прекрасными вчера, не такие уж прекрасные, или начинаем разбираться в не очень приятных тонкостях создания прекрасного облика, но таково свойство памяти – воскрешать и звать. Воспоминания, воспоминания…

В прошлом ежедневно теряется по частичке сердца, нельзя пройти путь, не истратив сил. Кто-то от дикой ностальгии уходит из жизни, кто-то – из разума. «От грустных мыслей не спрятаться. Если молодые умирают иногда, то старики – всегда. С каждым прожитым днем в каждом отдельно взятом теле остается все меньше молодости, прибавляется больше признаков старости, и начинается все с младенчества. Об этом стараются забыть, но иногда вспоминают. Стоит ли укорачивать и без того недолгие дни?» – размышлял Алик, потрясенный смертью одного из журналистов газеты маленького нефтяного городка.

АЛКОГОЛИКИ

«Как лыжам, так и таланту нужна смазка»

История газеты маленького нефтяного города знала двух алкоголиков. Мерзлая, редакторша газеты, и Петровна относились к ним с почитанием. Одного звали Тщеслав, и иногда в нем возникало что-то светлое, наподобие лучей солнца, пробивающихся через тонкую ткань ушей.

– Девчонки, вы знаете, как надо худеть?! – произносил он, похожий после двухнедельного запоя на живой скелет. – Пейте водку и запивайте ее водой, – и больше ничего!

Такова была манера работы Тщеслава: три месяца труда, а потом полмесяца пьяных прогулов. После этого он возвращался, словно потрепанный в любовных схватках кот, и, улыбаясь, произносил указанную выше фразу. Человек он был веселый, глазки так и сияли в женском коллективе редакции, и, зная, как унять упреки относительно прогулов, произносил:

– Галочка, давай я тебя обниму!

Мало того, что Тщеслав произносил такое пожелание, он еще и направлялся к Галочке, и весь его вид излучал серьезное намерение осуществить то, что он затеял.

– Только попробуй! Ишь ты! – игриво отвечала замужняя Галочка, слегка отбиваясь, но в принципе она была не против.

– Мужчина без женщины глупеет, женщина – дурнеет, – сказал Тщеслав, продолжая заигрывать с Галочкой. – Мне без женщины никак нельзя.

– Я-то тут при чем? – спрашивала Галочка. – Он один, а я виновата!?

Она обращалась к другим редакционным женщинам, ища поддержки, а все смешливо на них поглядывали, та же Петровна и Мерзлая.

По образованию Тщеслав был военный репортер, отличник, милицию не любил на уровне животных инстинктов и говорил об этом открыто, и как-то ему представилась возможность…

Двое милиционеров из соседнего поселка, с оружием, смертельно пьяные, решили проехаться на машине, попали в аварию и очутились в больнице маленького нефтяного города. Тщеслав, как узнал, прибежал в редакцию и, вместо того чтобы как обычно пошутить, начал оживленно рассказывать о происшедшем, а в конце предложил:

– Ах, суки! Считают, что им все дозволено. Берусь. Напишу расследование.

– Я не против, – ответила Мерзлая.

Тщеслав обратился в милицию, больницу, но наткнулся на служебную тайну и клятву Гиппократа.