Холодный путь к старости

«Решило раз овечье стадо избрать свой Думский комитет. Без депутатов скучно стало, да и порядка в стаде нет. Кого избрать? В среде собратьев достойных сложно отыскать. Ведь должно жизнь овечью знать им и страх на стадо нагонять. Избрали волка…», – такую басню Алик сочинил своей редакторше к выборам в городскую Думу, и он ее вспомнил, поскольку ситуация проявлялась схожая.

Овечьи свидетели интуитивно чувствуют бойню. С полицией шутки плохи. Но для написания статьи Алику остро не хватало личных наблюдений, явление существовало только в рамках теорий, рассказов. И бывает же такое: только задумаешь – исполняется.

***

В канун Восьмого марта Алик шел пружинящей походкой по улицам маленького нефтяного города и наговаривал пришедшие на ум стихи:

Все впереди – мы знаем это,

Точнее – чувствуем и ждем,

Покуда прошлые рассветы

В душе горят живым огнем.

И эта трепетная сила –

Кораблик на судьбы волнах,

Всего лишь память, но причина

Нетленной юности в глазах.

Наговаривал он их потому, что никак не мог понять, почему средь встречавшихся ему глаз, большинство было уставших, спокойных, равнодушных, но не было горящих, какие он видел как-то у молодой женщины, спускавшейся по лестнице в подземный переход с огромным букетом в руках. Он ее часто вспоминал и жалел, что не придумал повод подойти к ней и поговорить… Собственно Алик даже не понимал, почему сложились именно такие рифмованные строки, которые он повторял. На эту же тему можно высказаться бессчетное число раз и все по-разному. Он шел и придумывал новые варианты стиха и за этим совершенно глупым занятием приблизился к ступенькам в парфюмерный магазин «Штиль», где работала его знакомая директорша Серафима, у которой он собирался приобрести подарки женщинам, работавшим в редакции.

Имевшая округлые формы, но не толстая, шустрая и всегда улыбчивая Серафима от многотрудной подпольной торговли водкой и самогонкой во времена сухого закона выросла до полноправной хозяйки и директора и сблизилась с Аликом на почве составления рекламы для своего ароматизирующего и цивилизующего мелкоштучного товара вроде парфюмов. Алик с Серафимой в торговом зале неторопливо разговаривали, как звякнул маленький колокольчик и в двери зашли двое убойных налоговых полицейских. Серафима улыбнулась самому здоровенному, как близкому другу, и, попросив Алика подождать, удалилась со здоровяком в подсобку. Оттуда полицейский вышел с множеством разноцветных коробочек, покоившихся на руках, скрещенных на животе, и придавленных сверху его двойным подбородком. Серафима мило помогала нести ему то, что не уместилось в охапке. Их беседа была мелодичной и легкой, но только служивые исчезли под тихий звон колокольчика и хлопок входной двери, как лицо у директорши внезапно приобрело черты сильнейшей усталости, частично ответив Алику на его недавний вопрос относительно множества встречающихся безжизненных глаз. «Все запутались в мелочах, придавлены неопределенностью, напуганы беззащитностью», – решил Алик и подначил:

– Бойко у тебя торговля идет!

– Какая торговля? Забрал все самое лучшее, ходовое и, естественно, со значительной скидкой, – с тихой грустью пролепетала директорша и ехидно добавила. – Они же бедные.

– А что отдаешь?

– Не отдай! Так они завтра с проверкой нагрянут, а у меня и так долгов полно…

***

Когда сам не болен, кажется – все здоровы. Это молнии видны издалека, а, например, венерические болезни или СПИД скрытны, больные не рассказывают о них каждому встречному, и лишь по сообщениям узнаешь, что таковые существуют. Чтобы внести в статью последние, но самые главные фрагменты текста, отражающие народное возмущение, Алик отправился к герою, переболевшему встречами с чиновниками, написавшему скандальное письмо и обещавшему помочь.

Гараж, превращенный в автомастерскую, находился в сером грязном ряду других гаражей. Из приоткрытой двери изливался бледный поток света. Алик потянул тяжелую стальную дверь на себя. Открылось небольшое помещеньице, почти полностью занятое автомобилем. По узкому проходу между гаражной стеной, инструментальными стеллажами и лаковым кузовом Алик осторожно прошел боком, чтобы не запачкаться, и в дальнем углу гаража возле открытого капота разглядел трех настороженных мужчин, помеченных темными пятнами смазки. Свет исходил от маломощной настольной лампы, но его было достаточно Алику, чтобы понять: он не желанный гость, а большая помеха, вроде нахально ввалившегося в квартиру незнакомца.

– Здравствуйте, я из газеты. Ищу Юрия, написавшего в редакцию письмо. Он должен работать в этой автомастерской, – быстрее объяснил Алик, чтобы не получить гаечным ключом от настороженных.

– Я Юрий, – ответил один из мужчин, худощавый, молодой и в самой грязной робе.

– Надо переговорить. Отойдем в сторону, – попросил Алик.

Они встали у выхода из гаража, на границе вечерней тьмы, и Алик принялся за объяснения:

– Я работаю с вашим письмом. Материал почти готов. В нем учтены все мнения. Необходимы ваше окончательное согласие на публикацию и помощь, которую вы обещали: подтвердить те случаи…