Холодный счет

Севастьян с надеждой смотрел на Милованова. Пасечник снова настроен против него, с ним каши не сваришь. С Ириной понятно, она могла и не знать, кто насиловал ее дочь. Яна затравлена отчимом, сидит, опустив глаза, слово боится сказать. Как Жуков скажет, так и будет. Один только Милованов беспристрастен, во всяком случае, позиционирует себя так.

– На кого эякуляция? – спросил Пасечник.

– Ну не на меня же! – Севастьян смотрел на него как на законченного идиота.

– Давай рассказывай, что произошло, – потребовал следователь, прохладно глянув на него.

– А что рассказывать? – рыкнул Жуков. – Я захожу, а этот козел к дочке моей лезет!

Яна еще ниже опустила голову, она и не думала перечить деспоту.

– Вас не спрашивают, – отрезал Милованов.

– Все было наоборот. И экспертиза это покажет, – сказал Севастьян.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Пасечник.

– А ты трусы с него сними?! Сам, наверное, до сих пор в поллюциях просыпаешься!

Молод Пасечник для начальника уголовного розыска, в трусах еще не обсохло. Севастьяну не следовало об этом говорить, но приперло, сил нет молчать.

– Крюков! – начальственно гаркнул Пасечник.

Но впечатление смог произвести только на Яну. Низко наклонив голову, она вдруг сорвалась с места, но Милованов не позволил ей ускользнуть, поймал за руку и прижал к себе.

– Что вы делаете? – возмущенно спросила Ирина.

– Вернись на место, девочка! – потребовал Милованов.

– Отвалите все! Достали! – разрыдалась она.

Ирина подошла к Яне и, воинственно глянув на Милованова, притянула к себе дочь. Но увести ее не смогла, хотя и хотела. Следователь перегородил ей путь.

– Яна, расскажи, пожалуйста, что здесь произошло?

– Не знаю. Захожу, а эти дерутся! Мне стало плохо…

– Кто к тебе приставал?

– Никто не приставал!

– А почему тогда… э-э… – Милованов пошевелил пальцами, показывая на Жукова.

– Лев Игнатьевич, – угрюмо глянув на него, буркнула Ирина.

– Почему гражданин Жуков утверждает, что капитан Крюков пытался изнасиловать вас? – обращаясь к дочери, Милованов как будто нарочно проигнорировал мать.

– Не знаю… Не было ничего. – Яна низко-низко опустила голову.

– Может, все-таки было? – Пасечник не постеснялся протянуть к ней руку, как будто хотел взять за подбородок и приподнять голову, чтобы Яна могла смотреть ему в глаза.

В самый последний момент сдержался. К счастью для себя. Севастьян уже повел плечом, собираясь врезать ему. Совсем оборзел Андрюша, совсем о нормах приличия забыл.

– Да не было!

– Все!

Ирина грубо толкнула Милованова, сдвигая его в сторону, и увела-таки Яну.

– Далеко не уходите! – с важным видом потребовал Пасечник.

Яна в ответ подняла правую руку с оттопыренным средним пальцем. Но Севастьян даже не улыбнулся. Вот если бы она Жукова умыла, а так дешевый фарс. Его самого когда-то в домогательстве обвинила, Пасечнику вот «фак» показала. А Жукова выгородила. Не приставал он к ней, не предлагал бросить все и уехать с ним. И штаны себе не испачкал. Хорошо хоть Севастьяна в изнасиловании не обвинила.

– А вам, Лев Игнатьевич, придется отправиться с нами, – сказал Милованов, сурово глядя на Жукова.

– Не понял! – встрепенулся тот. – Не было же ничего!

– Не приставали к падчерице?

– Нет!

– И гражданин Крюков не приставал?

– Нет.

– Выходит, вы его оклеветали?

– Э-э, ну ляпнул в запале…

– Ну что ж, тогда вам повезло, клевету мы опустим. А вот покушение на жизнь сотрудника полиции, извините, спускать на тормозах мы не станем.

– Покушение на жизнь?! Да нет! Мы же просто боролись, ну, кто сильней, да, Сева?

– Боролся ты с Яной, это я видел. – Севастьян мрачно смотрел на подлеца.

Не собирался он идти на поводу у ложного чувства мужской солидарности. Жуков пытался убить его, вот пусть за это и отвечает, по всей строгости. А дело можно представить так, что Жуков лет на десять присядет. И поделом. Надо же как-то оградить Яну от посягательств этого мерзавца.

– Да показалось тебе!

– Ну да, не верь своим глазам… – усмехнулся Севастьян. – Трусы твои на экспертизу отправим!

– Зачем?

– А затем, что убийца Чередниковой и Дробняковой испытал оргазм, не входя с ними в контакт. Кончил от одного только прикосновения. Точно так же, как и ты в случае с Яной.

– Да не было ничего такого! – Жуков побагровел от злости. На Севастьяна он смотрел с ненавистью.

– С Чередниковой так и было. Могло быть, – кивнул, подтверждая, Милованов. – И с Дробняковой… Да и с Канареевой, в общем, тоже. Могло быть… Гражданин Жуков, где вы находились вечером девятнадцатого сентября прошлого года?

– Вы это серьезно? – взвыл подлец. – В прошлом году? Вечером?

– Вечером. И вечером двенадцатого мая тоже. Этого года. Когда убили Дробнякову Ольгу Илларионовну, – давил Милованов.

А Пасечник с важным видом кивал, как будто на память знал, когда и кого убили. А ведь не знал, потому что не семи пядей во лбу. Вот Милованов знал все, как имена, так и даты.

– Умнее ничего не придумали? – брыкался Жуков.

– А что вы делали позавчера, утром пятого июня?

– Что я делал? Утром?.. Ну так в Анапе был… Пятого вечером выехал, вчера поздно ночью вернулся. Ну да, так и было. – Жуков как будто уговаривал себя.