Холодным ветрам вопреки

– Надеюсь, мои магические превращения поскорее закончатся тихонько прошептала я, выходя и еле сдерживая слезы.

– О, нет дорогая Эль! – сказал Гресь, вытирая слезы и посмеиваясь через них. – Я надеюсь, что вы еще хоть раз порадуете нас встречей с этой непосредственной очаровашкой.

И стал икать, потому что трехминутные приступы смеха дали наконец то о себе знать.

– Так тебе и надо! – злобно подумала я и побежала зализывать свои раны.

Мои планы сладкого возмездия после этого случая стали быстро всходить как пироги на кухне у Мельхиоры. Дождавшись полночи, когда особняк и все его обитатели погрузились в глубокий сон, я прокралась в кабинет эльфийского государя. Я девочка запасливая, ключ подобрала заранее, открыв тихонько дверь и юркнув мышкой в середину, я зажгла свечу и сразу же увидела этот горе-фолиант. От него исходило особое свечение и я сразу же поняла, что все будет не так просто: фолиант волшебный, он в реке не утонет. На нем магия самого лучшего ученика этого противного архимага Гелиптуса.

– Ну, конечно же, нашего драгоценного красавца, королевича Греся, драного принца серебрянных зеркал, – буркнула я себе под нос.

Я постаралась взять фолиант в руки, но он подпрыгнул и убежал в сторону. Но я то уже вошла в азарт, а когда я в таком настроении я могу горы свернуть.

– А была не была! – я махнула рукой на все предосторожности и стала бросать спикулы пытаясь ослабить силы фолианта и чем больше он их отбивал, тем больше во мне зрела решимость победить этот несносный голубой сверток. Когда мои волшебные энергетические ресурсы существенно поисчерпались и я уже готова была сложить руки, я заметила, что мощность магического щита, защищающего фолиант несколько уменьшилась, я уже могла взять его в руки, но открыть никак.

Потушив свечу, я темной грациозной кошкой стала пробираться по ступенькам, но уткнулась в какую то гранитную стену, точно помня что здесь ее быть не должно я, я зажгла свечу и встретила гневный взгляд моего серебристоглазого мучителя. Он молча отстранился и бросил с холодным высокомерием:

– Все гулящие кошки когда то возвращаются домой! Что ж, вы не исключение! – и продолжил спускаться вниз.

Я от страха вся сжалась, ведь украденный магический фолиант в присутствии своего хозяина мог даже заговорить, но видно он бедный был очень ослаблен моими варварскими атаками, а я предусмотрительно спрятала его в складки широкого атласного халата. И только когда я дошла до дверей своей комнаты до меня дошел смысл его слов:

– Боже! Как он может, ведь большинство эльфийских женщин глубоко порядочны, почему же он так плохо думает обо мне. Что я из чьей то тепленькой постели, после сладких любовных утех, бежала чтобы благочестиво встретить утро в своей комнате. Боже! Как он может! Как он может! – слезы застилали глаза, а боль казалось разрывала душу.

– Каким богам молиться! У кого просить помощи! В людском мире был Господь Бог и сын его Исус Христос, а здесь?! Кто мне поможет пронести эту боль и выстоять, выдержать?

Постепенно в моем затуманенном мозгу стал говорить внутренний голос разума, он оправдывал его:

– Он знает, что ты дитя Черного Рэйва, который всю жизнь отдал разврату и грехопадению, поэтому и ожидает этого и от тебя.

И тоненький едкий голосишко пищал:

– Если он ожидает этого, может мы ему это и предоставим. Ведь любой, любой из эльфов полевых цветов хочет узнать сладость твоего тела.

А другой голос вопрошал:

– Они хотят не только твое тело, но и твою душу, а ты ее уже отдала. Так что смирись, залижи раны и снова в бой. Ты сильная и смелая, Эль, у тебя все получится.

Я положила злополучный фолиант на высокую подушку из фламандского батиста, прикрыла глаза и заснула. И мне снова снилась эта холодная вершина горы, сильный пронизывающий ветер, пробирающий все нутро до последней косточки, треск моих красивых обледенелых крылышек, рвущихся под сильными порывами этого воздушного господина и боль и страдание, и белый силуэт гордой фигурки вдалеке, до которой я очень хочу добраться.

Я снова проснулась в слезах, было около 4 утра, рассвет только начался.

Немного успокоившись, я расчесала свой водопад волос, который на удивление, вымахав длиной до моих лодыжек, перестал расти и пропустив эти серебристые пряди сквозь пальцы, пряди, которыми восторгались все мои кавалеры и на которые заглядывались даже счастливо женатые эльфийские мужья, горько усмехнулась и невесело подумала:

– А ему хоть чуть-чуть они нравятся? Или ему нравятся только нежно розовеющие щечки юной Беатрис Черилье, которые покрываются сияющим румянцем при его приближении, или красивая грудь Виолет Лавуайе, которая начинает ходить бурунами упругих волн, когда он нежно целует ей ручку и заглядывает в вырез не по девичьи глубокого декольте.

– Убила бы эту красивую тварь! – подумала я и почувствовала как кровь закипает в жилах.