Холст

К моменту, когда Саша пропихивался по узкому коридору плацкартного вагона, Юля позавтракала с отцом, не обменявшись за это время ни одной фразой. Виктор Александрович мечтательно уставился в яркое от солнечных лучей окно. Юля же облокотилась об стол. Она прижимала кружку к своей щеке, обняв ее своим ладонями. Ее задумчивый взгляд, с двумя горизонтальными морщинками на лбу, был устремлен на противоположную стену. Она лишь изредка поглядывала на черный экран телефона, тишина которого явно ее расстраивала. На противоположной от Виктора Александровича стороне стола остывал кофе в высокой зеленной кружке. Кофе дожидался Аллу Георгиевну. Прежде чем скрыться в ванной комнате, она, заспанная, заходила на кухню пожелать всем доброго утра. Завидев маму, Юля ненадолго вышла из своих мыслей, чтобы налить маме бодрящего напитка в ее любимую зеленую кружку.

– Ладно, мне пора на встречу, – Виктор Александрович неожиданно резко вышел из своих грез, чем заставил Юлию вздрогнуть, – маму не оставляй одну наедине с завтраком, составь ей компанию.

– Конечно, пап, – она проводила отца взглядом. После того как он скрылся в коридоре она отпила уже теплый чай, включила на долю секунды телефон и тут же выключила его и после, уставилась в туже точку не стене. И эта самая точка погрузила ее в те же самые мысли, в которых она бултыхалась до ухода отца.

– Дочь, о чем с утра задумалась? – Алла Георгиевна прошла за спиной дочери и, охая села за стол, – Кофе-то мой остыл.

– Мам, тебя приглашали на свидания друзья папы? – Юля продолжала смотреть на стену, облокотившись о стол и обнимая ладонями кружку. – Ты соглашалась или отказывала?

– Кто тебя пригласил на свидание, ну-ка?

– Мам, я серьезно?

– У меня в твоем возрасте было много ухажеров. Даже когда яс Виктором начала встречаться, никто из них и не думал сдаваться.

– Мама, – протянула Юля каждый слог, взглянув на маму с искренней улыбкой, – Могла бы и не рассказывать таких подробностей, ха-ха.

– А я то что. Ты спросила, я ответила. Дочь, поставь чайник.

– Ну, так что дальше? Ты соглашалась?

– Конечно, я отказывала. У нас с твоим папой была любовь. И вообще, за кого ты меня принимаешь? – Алла Георгиевна растеклась в улыбке, когда взглянула на стоявшую у плиты дочь, – конечно же, нет. Я всем отказывала. Погоди-ка, – мама Юли прищурилась, – кто-то из друзей Сергея пригласил тебя свидание?

– Мама, – Юлия произнесла так, словно обиделась, – ну, что ты так сразу угадала.

– Не знаю, кто он, но определенно он мне уже нравится. Надеюсь, ты ответила «да»?

– Это не важно!

– Если бы было не важно, ты не спрашивала бы меня о моей молодости. Пойми, Сергей женат на своих…

– Мама, перестань, – Юля грозным тоном перебила маму, – я такая же «не такая» как ты тогда. Не могу я ходить на свидания, когда мое сердце в руках другого мужчины, – Юля выключила уже посвистывающий чайник. Она, не глядя на внимательно рассматривающую ее маму, вылила в раковину из ее кружки холодный кофе и после, налила в нее вскипевшую воду из чайника.

– Вот смотрю на тебя и диву даюсь. Ты великолепный художник. Тебе хорошо удается создавать на своих холстах композиции из несочетаемых образов, – Алла Георгиевна обняла зеленную кружку обеими ладошками так, словно ее руки замерзли, – Юленька, достаточно тебя одной и твоего таланта, чтобы перенести все твои образы на полотно. Но запомни, личное счастье одной кистью не напишешь.

– Зря спросила тебя, – Юлия насупилась. Она снова включила телефон и сразу же выключила.

– Ничего не зря. С Сергеем у тебя все призрачно. Ты вот знаешь, как вкрапить призрака на картину?

– Нет, мам, это же не мой стиль. Забыла? Это больше по твоей части. Ты же у нас спец по ренессансу? – Юля изобразила натянутую улыбку на своем грустном лице.

– Применять только пожухшие цвета. Такие люди-призраки вроде бы есть на картине, но в тоже время их и нет. Так и в жизни. Знаешь, я как-то попробовала оживить призрака на своем полотне «Трапеза». Помнишь ведь ее?

– Ты мне ее показывала. Если я правильно помню, на ней над большим резным столом с веселящимися людьми нависают призраки взрослых и детей, которых выгнали из этого дома и убили эти же люди с трапезы. Ничего же не изменилось на ней? Хотя погоди, мам! Когда я в последний раз смотрела на нее, там были какие-то едва заметные разводы за спиной мужчины с кубком, которые посередине стола сидел, – Юля, словно представила перед собой мамину картину, водила и водила по ней указательным пальцем в воздухе. Ее выражение лица уже не излучало утреней тревоги и разочарований. За все это время разговоров с мамой она не прикоснулась к телефону и не ни разу не взглянула на него.

– Юленька, вот именно. Я хотела оживить призрака, который стоял за спиной этого самого длинноволосого мужчины и вложить ему нож в руки. Кхе, кхе, – покашляла Алла Георгиевна, – этот призрак был любимым мужем и отличным отцом своим детям.

– Ну, и кровожадная ты мам! Юля рассмеялась, – такой я тебя еще не знала.