Холст

– Значит, ты слышала эту историю?

– О, ради Бога! Я слышала их все. Ты забыл, что мы старались держаться подальше друг от друга, с тех пор как мне исполнилось восемнадцать лет, до моего двадцатипятилетия. Думаю, он получил огромное удовольствие, рассказывая о своих днях «до Кенны», пытаясь свести меня с ума, – она сжимает губы и садится к Дереку на колени. Он обнимает ее за талию.

– Лучшее я припас напоследок, моя Львица. Разве это не считается? – он пощипывает ей шею губами, и она хихикает.

– Хорошо, что я такая прощающая. В противном случае ты все еще пытался бы меня заполучить, – она прижимается лбом к его лбу.

– Думаю, мы и так потратили достаточно времени, да?

Она кивает головой и мягко прижимается губами к его рту.

Когда я наблюдаю за ними, в груди все сжимается от зависти. Я хочу такие же отношения, как у них. Я чертовски, их жажду. К сожалению, человек, которого я люблю, никогда не будет чувствовать то же самое. Я мог бы покрыть все тело татуировками любовных сонетов, которые сам написал, вдохновленный ее красотой, а она все равно скривит губу от отвращения.

Глава 3 Эль

– О, Боже мой, – я прикрываю рукой рот, когда вижу Дженни в свадебном платье. – Ты самая красивая невеста, которую я когда-либо видела.

Она улыбается и проводит рукой по небольшому изгибу живота.

– Спасибо, Эль.

– Едва ли можно сказать, что ты беременна, – говорю я, подмигивая.

– Откуда ты знаешь, что я об этом подумала?

– Потому что ты – моя лучшая подруга, и ты никогда ничего не могла от меня скрыть. Ты выглядишь сказочно прекрасной. Большой плохой Кайл упадет в обморок, как только тебя увидит, – мы обе хихикаем, представляя картину, как ее жених-мачо теряет сознание в проходе церкви.

– Ничто не остановит эту свадьбу, – говорит Дженни с улыбкой. – Я даже готова поддерживать его тело, чтобы он произнес обет. Эта свадьба состоится.

– Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться. Он ведь убеждал тебя в течение последних двух месяцев тайно пожениться.

– Да. Он думал, что сможет меня убедить, но недооценил то, как сильно мне хотелось, что бы все люди, которых мы любим, были вместе с нами, – говорит она, надевая бриллиантовые серьги, принадлежавшие ее матери. По традиции, на невесте в день свадьбы должно быть что-то старое, новое, взятое взаймы и голубое. Дженни выбрала старое – серьги. Их подарила бабушка матери Дженни, на её восемнадцатилетие. Когда Дженни достигла того же возраста, ее мать продолжила эту традицию. Этот жест отдавал горечью, потому что родители Дженни погибли при пожаре, вскоре после этого дня рождения. Она была единственной, кто выжил в ту роковую ночь.

Глядя на свое отражение в зеркале в полный рост, я наносила красную помаду, и изучала себя. Меня нельзя назвать непривлекательной. И достаточным доказательством этого, является внимание, которое я получаю от противоположного пола, хотя на это, в большей степени, влияет размер моей груди и попка, чем все остальное.

Иногда я завидую своей лучшей подруге. Несмотря на все неприятные события, которые ей пришлось пережить, она остается неутомимой и мягкосердечной. Она самый приятный человек, которого я знаю, и мне бы хотелось, больше быть похожей на нее. Она прекрасна и внутри и снаружи, и она нашла мужчину, который увидел это и её полюбил.

Ни один мужчина не полюбит меня за то, какая я внутри (темная и грязная). Ни один парень не станет докапываться до того, что находится под всеми этими мрачными и запятнанными слоями, чтобы увидеть, есть ли во мне что-то, стоящее спасения. И даже если бы нашелся тот, кто захотел приложить усилия, я бы сама не позволила ему тратить на это время. Он только разочаруется в том, что найдет.

*** 

Обняв Дженни последний раз, я поворачиваюсь и кладу ладонь на изгиб руки Джоша. Мои пальцы покалывают из-за этого простого контакта, а сердце пускается вскачь.

Он смотрит на меня.

– Готова?

Я не могу смотреть на него. Если я это сделаю, то не смогу отвести взгляд от его пленительных зеленых глаз, а сейчас наша очередь идти по проходу. Я не могу быть причиной того, что свадьба Дженни и Кайла задержится.

– Да, – отвечаю я. Даже мне иногда кажется, что мой голос звучит злобно, когда я общаюсь с ним. Я не могу находиться в полутора метрах от него, и не превращаться в нервную истеричку. Я скрываю свои чувства, чередуя притворное безразличие и отвращение, потому что не хочу чтобы он знал, насколько сильный интерес я к нему питаю. Он никогда не узнает, как сильно мне хочется стать для него совсем другим человеком. Стать лучше, чем я есть.