Хор больных детей. Скорбь ноября

Прогулка по дому ничем не отличалась от путешествия по собственному прошлому. Шэд вспомнил, как возвращался сюда поздно вечером, после развозки спиртного по придорожным барам и приходским базарам. Парни играли в покер, ставя на кон брелоки от карманных часов и серебряные доллары, как делали их отцы и деды. Шэд понимал, что связан с ними реальной, хоть и неосязаемой, нитью, которая вела назад сквозь смутные мили его родословной.

На барной стойке расположились бутылка самодельного виски, вино и свежеприготовленный кофе, но Келли ничего ему не предложила.

– Я не знаю, о чем спрашивать, – признался Шэд.

– Не уверена, что смогу подсказать.

Теперь, когда у него появился кто-то, способный помочь, каждый его вопрос казался слабым и жалким.

– Как ты и сказала, последние пару лет я был вне пределов досягаемости. И пропустил бо́льшую часть жизни Мег, пока она превращалась из девочки в женщину. Я пытаюсь выяснить то, чего может не знать мой отец.

– Ладно.

– Что вы делали? Куда ходили?

Келли сурово нахмурилась.

– Что, черт возьми, это за вопросы?

Она была права, ему следовало сосредоточиться.

– Вы вместе участвовали в Молодежном служении.

– Мы ездили по округе. В одной только Лощине четыре христианские церкви, включая зал преподобного Соу в подсобке его галантерейного магазина, где стоит пара скамей. Где-то любят вино и танцы, где-то предпочитают более пуританское поведение с редкими ночными посиделками под евангельские песни. А есть те, кто придерживается старых привычек. Ты же знаешь, как это бывает. Преподобный Дадлоу просил нас разговаривать с такими, раздавать литературу, стараться, чтобы они почаще приезжали в город и слушали его проповеди.

В фильме парень, играющий Шэда, сейчас протянул бы руку. Возможно, коснулся бы ее запястья или тыльной стороны ладони, и зрители вцепились бы в кресла, чувствуя, как на экране нарастает сексуальное напряжение.

Господи, он был таким же испорченным, как Зик, который постоянно думал, что на него направлена камера. И она берет крупный план.

Слишком легко месть превращается во что-то вроде надежды. Шэд слегка поскреб подбородок, пытаясь сфокусироваться.

– То есть вы, девочки, наносили визиты.

– Не называй меня девочкой, пожалуйста. Возможно, ты не хотел, чтобы прозвучало оскорбительно, но вышло именно так. Я чувствительна к подобному тону. Моя мать часто этим пользуется.

– Прошу прощения. Итак, вы обе, э-э, что именно делали? Стучали в двери?

– Раздавали брошюры. Иногда забирались далеко – до Энигмы, Поверхое и Уэйнскросса.

По воротнику Шэда стекала струйка пота.

– Вы ходили на ферму Ласк?

– Это которая?

– Местечко на шоссе – восемнадцать в Уэйнскроссе. Жалкие несколько акров с умирающим вишневым садом и больными детьми. Двое с ластами вместо рук, еще один с гидроцефалией. Мальчишка с большой головой, похожей на тыкву.

– Я понимаю, что значит это слово, Шэд Дженкинс. У нас было несколько остановок на шоссе – восемнадцать. Но я не помню название Ласк или похожих детей.

– Уверена?

Она снова нахмурилась, на переносице появилась морщинка.

– Я бы запомнила ребенка с головой как тыква, тебе не кажется?

То, что Меган бывала там, где жила ее мать, и не повидалась с ней, не могло оказаться совпадением.

– Случались какие-нибудь неприятности, когда вы раздавали брошюры проповедника Дадлоу? Две юные девушки все-таки.

– Иногда нас прогоняли. Люди не всегда готовы восхвалять Господа непривычным для них способом. Или хоть каким-то, как часто выясняется. Толпа перевозчиков из Суитуотера однажды устроила нам веселый денек – они кричали, доставали и тому подобное, но ничего такого, с чем женщине не приходилось бы сталкиваться тут почти каждый день.

– А Зик Хестер?

– А что с ним?

– Он когда-нибудь беспокоил Меган?

– После того как она расквасила ему губы, а ты его избил? Нет. Он обходил нас десятой дорогой.

Раздался протяжный гудок – это Нытик нажал на клаксон. Джейк крикнул:

– Я серьезно думаю, что этот пес, наверное, хочет наняться в перевозчики. Парни, как считаете: дать ему пробный заезд?

Ладонь Шэда скользнула по столу, и он понял, что тянется к Келли, словно имеет на это право. Он встал, сунул кулаки в карманы и прислонился к стене.

– Вы когда-нибудь бывали на Евангельской тропе?

– Нет. Незачем подниматься по той дороге.

– За хребтами ведь живут несколько семей. Йохансены, Таскеры, Бернберри и Габриэли.

– Никогда о них не слышала. Кроме того, это слишком далеко, а мы обычно передвигались пешком.

– Пешком до Уэйнскросса и Энигмы?

– Нет, конечно. В такие дни Джо давал мне свой грузовичок.

Наконец до Шэда дошло. И тут же в нем всколыхнулась волна раскаяния в собственной несообразительности, но он не подал вида.

– Чтобы сбросить товар. Ты не просто раздавала церковную литературу, а доставляла виски.

– В некоторые дни я делала и то и другое. Думала, ты догадаешься, учитывая, за кем я замужем.

– Мне стоило догадаться. Меган часто была с тобой на таких вылазках?