Хор больных детей. Скорбь ноября

У этой леди действительно имелся свой подход, из-за которого создавалось впечатление, что Шэд просто чувствительный и слабоумный. Он снова уставился на Венна и приблизился на шаг. Венн, видимо, его не узнавал.

Терпение заканчивалось. Появилось ощущение, что время уходит.

– Я ждала, что ты снова придешь ко мне, – сказала М’эм.

– Зачем? В первый раз вы не сказали ничего полезного.

Старуха задумалась, пожала плечами.

– Вполне возможно. Тем не менее тебе следует уделить мне несколько минут.

– Так говорите. А я уделю.

От смеха в ее груди застучали кости.

– Я думала о твоей проблеме.

– Какой именно?

– Той, из-за которой тебя тянет к дальним горам.

– А что, если я не пойду туда?

– Пойдешь. Я не все рассказала тебе о том дне, когда похитили мою маму.

– Я так и думал.

М’эм заерзала на стуле, скрючилась, из-под одеяла показались пальцы ноги и снова спрятались.

– Я уже рассказывала, как ходила туда с мамой и папой после воскресной службы?

– Да. Вы были в розовом платье, с красивыми бантами в светлых волосах и ехали в повозке, запряженной волами. Сказали тогда, что, возможно, кому-то будет трудно теперь это представить, но на самом деле это было так.

– Всё потому, что из-за моего роста ты видишь во мне ребенка. Многие видят. Некоторые приходят ко мне за советом и расплачиваются конфетами и шоколадом. Или куклами из кукурузной шелухи и маленькими ботиночками, которые сшивают вместе. Меня это нисколько не волнует. У всех нас свои представления и предрассудки. А теперь позволь мне закончить.

– Конечно.

Что-то коснулось руки Шэда, он посмотрел вниз и увидел крошечные пальчики старухи, обхватившие его запястье. Он не понял, что это значило, и предположил, что она, наверное, хочет вернуть свою тряпку. Что сделает ведьма с пятнами крови? Использует их, чтобы обмануть кого-то от его имени? Наложит на него защитное заклинание?

Шэд протянул ей кусок ткани, но в ответ получил взгляд, полный отвращения.

– Фу, мальчик, оставь себе.

– Я подумал, вы хотите получить ее обратно.

– Для чего, черт побери? Нет, я просто похлопала тебя по руке, как, вероятно, делала твоя мать, пусть ты этого и не помнишь.

– Ой! Простите.

Но она его уже не слышала, а это означало, что они увязли глубоко во времени. Зубы М’эм Лувелл стиснули мундштук, ее взгляд сделался отстраненным, возвращаясь назад в прошлое и встречаясь там с ужасом.

– Эта земля полна презрения, а те леса – безумны. Духи, они появились из ущелья, пронеслись словно вихрь и забрали мою маму. – Эмоции заставили ее корчиться в кресле, она попыталась подавить стон отчаяния, но в конце концов сдалась. Щенок поддержал страдания старухи жалобным воем. Венн тоже подключился. Голос М’эм утратил силу. – Они… они сначала что-то с ней сделали.

– Вы уверены, что это не были обычные мужчины? – спросил Шэд. – Сумасшедший охотник, живший там, наверху? Или медведь? Или горный лев?

– Я не была ни младенцем, ни дурой. Мне было четыре года, и я понимала, что там происходило. Кроме того, ни один мужчина не поступил бы так с женщиной.

Несколько парней из блока «С» проделывали с женщинами такие вещи, о которых писали в учебниках по психиатрии. Существовали даже психозы, названные в их честь. Один заключенный из камеры смертников провел в одиночке шесть лет из-за того, что сотворил с собственной дочерью. Про него даже сняли документальный фильм под названием «Маниакальный домохозяин».

– Видишь, какой Венн крупный? Это у него от предков по моей линии, веришь ты или нет. А мой папа даже Венна был выше на два-три дюйма. Ни один мужчина не мог ни напугать, ни превзойти моего папу. Он бы переломил пополам любого охотника, сумасшедшего или нет. Мой папа все время охотился на медведей и горных кошек. Уважал хищников, но ни одного из них не боялся.

Они обошли площадь, миновали памятники героям Гражданской войны, затем подстриженные кусты, небольшие каменные парапеты, где иногда сидели и завтракали члены городского совета и офисные клерки.

– Мой папа… мой папа… – Слезы текли по ее щекам и скатывались в складки морщин. – Мой папа, он бросил меня там. Вол понес и умчался вместе с повозкой. Папа с криком побежал за ними по Евангельской тропе. Я, не придумав ничего лучшего, тоже побежала в лес. Духи облепили меня и притворились, что хотят поиграть. Но потом начали кусать, хотя и были вялыми после того, что сделали с мамой. Они были сыты. И в конце концов отпустили меня.

– Зачем все это призракам?

– Я ни черта не говорила о призраках. Призраки – просто мертвецы, которые думают, что все еще живы. Духи – это нечто большее. Не знаю точно, что именно, но оно обитает в тех горах. Оно часть больной земли. Мне потребовались целые сутки, чтобы добраться от хребта Ионы до города. Той ночью меня никто не искал, даже папа.

– Как мне это остановить? – спросил Шэд, и серьезность в его тоне заставила Нытика вздернуть подбородок.

– Попроси помощи, – ответила старуха.

– То есть?

– Ты знаешь, что я имею в виду, мальчик. Попроси помощи у тех, с кем разговариваешь, когда бродишь по ночам.

Шэду показалось, что его огрели ледорубом.

– Что вы об этом знаете, М’эм?