Хор больных детей. Скорбь ноября

– Во время своего патруля. Не хотел портить ваше воссоединение с Элфи Данфорт, поэтому не стал тебя беспокоить.

– Подождал до этого момента. Ты вообще спишь?

– Нет. – Дейв шевельнулся, и доски крыльца заскрипели под его весом. – Я подумал, что мы могли бы поболтать.

– Заходи и бери стул.

Дейв не стал садиться. Шэд почувствовал, что придется стоять и общаться с помощником шерифа лицом к лицу, несмотря на усталость, тяжело опустившуюся на плечи. Дейв заметил его состояние, положил широкую ладонь на грудь Шэда и подталкивал его назад, пока тот не опустился на диван.

– Чертов док, – сказал Дейв. – Он должен был настоять, чтобы ты поехал в больницу.

– Он настаивал.

– Тогда он должен был прийти за мной или шерифом.

– Док хотел.

– И ты, чертов дурак, отговорил его.

– Я скоро на тебя обижусь.

– К черту все это. Ред и Лотти Саблетт пару недель мучились чувством вины, а потом приехали в город. Они думали, что их старший сын застрелил тебя и ты уполз в лес умирать. Этот придурочный пацан почти убедил их, что ты агент ФБР и бюро планирует полномасштабную атаку на самогонный аппарат Реда. Так и было?

– Нет, я не федерал под прикрытием, – ответил Шэд.

– Я имею в виду, это он стрелял в тебя?

– Нет, Осгуд промахнулся.

Скрипнув кобурой, Дейв медленно повернулся, его взгляд был стальным, чтобы Шэд не усомнился в серьезности момента.

– Мы тут играться не будем. Никакого хождения по кругу и демонстрации того, насколько ты мил и остроумен. Покончим с этим. Это сделали змеиные проповедники?

– Нет.

– Все они там, наверху, живут одинаково. Уединенно. Считают, что убить человека – то же самое, что освежевать зайца.

– Все было не так.

Не совсем так, но как ему это объяснить? С правдой можно зайти настолько далеко, что придется рассказать об Иисусе Адского Пламени. И о призраке своей матери. И о том, что ты убил человека голыми руками.

– Думаю, ты мне врешь, – сказал Дейв. – И до меня не добрался ни один слушок о том, что произошло на самом деле.

– Ты собираешься арестовать меня за то, что я получил пулю?

– Не сообщить об этом – преступление.

Но Дейв не стал бы играть в такие игры и тащить Шэда в офис Уинтела по такой дерьмовой причине. Ведь помощник шерифа – тот самый парень, который за два часа в одиночку разогнал шайку скупщиков краденых тачек в округе Окра. Убил троих мужчин и хозяйку борделя, получил две пули 22-го калибра в бедро и даже шаг не сбавил.

– Она улыбалась? – спросил Шэд.

От этих слов Дейв как будто нахмурился.

– Чего?

Может, дело было в дикции Шэда. Он постоянно повторялся, так что, возможно, говорил не вполне четко. Сейчас язык казался слишком большим и острым для его рта. Слова приходилось произносить медленно и осторожно, как Шэд обычно заставлял делать Таши Клайна.

– Она… она… улыбалась?

– Ты о Меган?

– Я хочу ее видеть.

– Шэд Дженкинс, ее похоронили за…

– Не будь смешон. Я хочу увидеть фотографию. Вы, копы, наверняка делаете много снимков, даже когда в смерти виноват несчастный случай. Мне нужно знать, улыбалась ли она.

Дейв Фокс развернулся и заковылял к двери.

– Ты можешь жить и без подобных знаний. Я собираюсь засвидетельствовать свое почтение Меган и твоей маме. Вернусь через несколько минут. Используй это время, чтобы поразмыслить о том, как ты хочешь, чтобы все это закончилось.

– Конечно.

Шэд поднялся и наблюдал, как Дейв шел по дороге и поднимался на холм к могилам. Незаконченное надгробие Меган лежало где-то на заднем дворе, где па вкладывал в каждый удар стамески боль, страхи и одиночество. Если вырезать свое горе и страдание на чем-то взятом из земли, она заберет их? Или это просто заразит мир человеческой слабостью?

Возможно, случится и то и другое.

Шэд прошел в свою старую спальню, сел на кровать, готовый растянуться на ней, и услышал под простынями странное шуршание. У него перехватило дыхание.

Он откинул одеяло. На подушке лежал листок в линейку.

Шэд узнал почерк Меган, и внезапно на его лице выступил пот.

Я люблю тебя, но не могу быть с тобой. Я не отдам это письмо ни ветру, ни воде. Ты его не получишь. Я заберу его домой и спрячу там, где ты никогда не найдешь. Если ты уведешь меня во тьму, я все равно буду любить тебя, но ты знаешь, что заплатишь за это. Это письмо – мое сердце, и мое сердце останется моим, что бы ни случилось дальше.

«Ох, Мег».

Его трясло так сильно, что листок разорвался посередине.

«Господи Иисусе, она оставила его для меня на моей собственной кровати, а я даже не проверил».

Это все, чего она хотела от него с тех пор, как Шэд вернулся домой. Просто заглянуть в свою комнату.

Ему пришлось сложить две половинки письма.

Мы не те, кем хотим быть, Дэвид. Мы избранные. Ты Богом, а я тобой.

Дэвид.

Ох.