Хор больных детей. Скорбь ноября

До ближайших соседей нужно было добираться через поля. Больше мили в любую сторону. Они ничего не могли знать. А с кем из девчонок Меган дружила? Шэд не мог вспомнить.

– Может, новый парень? – предположил он.

– Если и так, никто никогда их вместе не видел.

– Вечеринка?

– Я опросил всех родителей. Никто не уходил на ночь. Никаких вечеринок не было. Кто-нибудь из ребят упомянул бы об этом.

– А костры в полях той ночью?

– Вообще никаких признаков. Ни свежих следов шин, ни пепла, ни мусора. Кто-нибудь заметил бы.

– Даже если ее смерть пытались скрыть?

Дейв задышал медленно и тяжело, пытаясь собрать все свои силы и терпение, чтобы успокоить Шэда.

– Какие подростки смогут так крепко держать рот на замке?

Никакие. Шэд это понимал, но хватался за любой шанс. Запертый в тюрьме с ублюдками и убийцами, он никогда не терял уверенности. А теперь, стоя здесь, чувствовал, как внутри у него все трясется. Этого почти хватало, чтобы испугаться. Почти, но не совсем.

– Ее изнасиловали?

– Нет. Не было никаких следов борьбы.

– А ты?..

– Хватит изображать из себя частного детектива, Шэд Дженкинс. У тебя плохо получается. Перестань задавать столько вопросов.

– Ты прав, – признал Шэд, – но я не перестану. Ты говорил с Зиком Хестером?

– Он был в закусочной Добера, как и каждую ночь. Пил и куролесил, в своем репертуаре. Поругался с барменом, швырнул бильярдный кий через весь зал.

– Он любит швыряться. В тот день, когда я сломал ему руку, Зик снял ботинок и запустил им мне в лицо.

– Он слюнтяй, но двадцать свидетелей видели его там до самого закрытия в два ночи. А мать говорит, что сынуля вернулся домой уже через четверть часа. Споткнулся о ее ткацкий станок и разбил картину по номерам. Ту, где Элвис и Иисус улыбаются на облаке.

– Не Конвей Твитти?

– Я способен узнать Элвиса, когда вижу его. Так что старушка Хестер ударила Зика чугунной сковородой, и тот отрубился на ковре в гостиной. И она его не покрывает. Собственная мать ненавидит Зика сильнее, чем ты.

– Возможно.

Краем глаза он заметил, что Мег машет рукой, стараясь привлечь его внимание. Если повернуть голову, она исчезнет, поэтому Шэд замер, удерживая ее в поле зрения. Дейв прошел еще ярд, остановился и обернулся. А Шэд пытался разглядеть ногти сестры: не сломаны ли они, нет ли под ними грязи или, возможно, чьей-то кожи.

Потребовались несколько секунд, чтобы погрузиться в себя, в то укромное тихое место, где ему удавалось справиться со всем, что подбрасывала жизнь. Шэд не мог добраться до самого дна, но попытка облегчала боль, даже когда пальцы Меган мелькали совсем рядом. Они выглядели чистыми. Сестра отдернула руку.

Следующий вопрос Шэд задал гораздо спокойнее:

– А в тех лесах что-нибудь еще есть?

– Поблизости нет. Несколько заросших лесовозных дорог, которые ведут к старой мельнице Макмюллера. Теперь там одни развалины, даже ручей пересох. Кажется, есть еще какие-то чахлые сады. Я точно не знаю.

– Кто живет в той стороне?

– Несколько семей на другой стороне ущелья. Они держатся особняком, почти никогда не приезжают в город. Таскеры. Йохансены. И Габриэли, насколько я помню. У них своя община, что-то вроде большой деревни недалеко от зарослей терновника. Насколько я слышал, они змеиные проповедники.

– Никого из них не знаю.

– Я знаком с парочкой и время от времени сталкиваюсь с ними, но они держат свои церковные выкрутасы при себе. Телефонов у них нет. Проблем не создают. Тут неподалеку живет Ред Саблетт со своим выводком, но он не из той общины. У Реда девять детей. Неудивительно, что он выглядит полумертвым, когда приезжает за припасами.

Шэд подумал о жене Реда, угрюмой и беззубой Лотти, и его едва не передернуло.

– Черт возьми, когда я сел, детей было только пятеро.

– В прошлом году он обзавелся недоношенной четверней. Все косолапые и коротконогие, у всех не хватает пальцев. Лотти производит их чертовски быстро.

Шэд не произнес вслух то, что они оба знали: Ред и Лотти были братом и сестрой. И обычно отрицали это, хотя и не всегда. Они творили все, что им вздумается, не по любви и даже не из-за физической потребности, а просто потому, что жили рядом. До чего глупая причина навлекать грех на своих детей.

Он подумал о детях Тэнди Мэй – уродливых сводных братьях и сестрах Меган, с которыми и сам был связан извилистыми тропами кровного родства.

– Дед рассказывал мне, что в этих холмах водятся привидения, – сказал ему Дейв.

Лес густел, вокруг их обступали ясени, березы и сосны. Дикая чаща, заросшая сорняками, с поваленными бревнами и расколотыми молниями стволами. Кусты шиповника, олеандра, катальпы, рододендрона и кизила сплетались в безумную, непроходимую массу. Шэд заметил на коре шрамы от пуль и картечи. В зарослях мерцали отблески – свет отражался от пивных банок и разбитых бутылок виски.

– Может, и есть, – отозвался Шэд. По крайней мере, сегодня так и было. Меган хотела с ним пообщаться. Если, конечно, это была Меган, а не кто-то еще.

Пора было переходить к делу. Обстановка слегка изменилась: Дейв без единого чертова усилия снова взял ситуацию под контроль.