Хореограф. Роман-балет в четырёх действиях

Ту песню со слезами на глазах пела вся страна, её узнавали с первых аккордов – и никто при этом не думал ни о каком балете. Ни умирающий лебедь, ни Одетта не приходили никому в голову, а ему, Васе, пришло! О чём же ещё думать под такую простую, но красивую мелодию, которая была очень в духе времени, напоминала не признанную официально, но всем знакомую тему «Love Story»?

«Над землёй летели лебеди

Солнечным днём…» – это в те годы мог напеть наизусть каждый прохожий.

«Было им светло и радостно

В небе вдвоём…» – звучало по радио и из летних, настежь распахнутых окон.

«Ты прости меня, любимая,

За чужое зло,

Что моё крыло

Счастья не спасло!» – романтичные подростки обнимались на дозволенных школьных «вечерах», покачиваясь в простеньком медленном танце.

Любовь и нежность, выстрел и смерть, лебеди, лирика и драма, контраст между светом и тьмой – всё, всё, что нужно для эффектного балетного номера, было в этой песне.

И Вася сделал его, поставил и радовался ещё одной своей маленькой победе.

Нет.

Не получилось.

– Но у тебя-то всё получилось! – убеждала его Мама и уговаривали и утешали друзья… и, кажется, искренне и сильно увлечённая им Кармен? Или это была Лена? Уже и не вспомнить всех этих девочек, а тот танец помнится: хоть сейчас репетировать! – Ты создал прекрасный танец, всем очень нравится! Не так важно, что его не покажут, это же не потому, что номер плохой!

Надо было принять поражение, учиться отделять свой собственный успех (у самого себя, да!) от того, который признаётся другими.

«Но пораженья от победы ты сам не должен отличать», – эту мудрость поэта понимаешь с годами, не в семнадцать лет, увы.

Почему Сергеев, всегда поддерживавший эксперименты и новаторство, не пропустил его «Лебединую верность» для публичного показа? На прогоне всё получилось, что же пошло не так?

– Может быть, потому, что это эстрадная песня? Всё-таки не принято танцевать под такое… вроде как фигурное катание получилось, а не классический балет, – рассуждала Мама. – Но ты у меня всё равно молодец!

– Васька, он старик и ретроград, вот и всё! – шумели приятели. – Ты опередил время, слишком прогрессивно это, слишком современно, ему не понять!

«Может быть, мастеру показалась примитивной простенькая популярная песня? Не хотелось ему, чтобы балет опускался до шлягера? – думал Вася про себя. – Но я-то именно и хотел показать, что балет можно создать из всего, на любую музыку, для него нет препятствий, нет границ… его можно соединить и с современным танцем, и с современной жизнью… или он должен быть таким высоким искусством, которое недоступно народу… народным массам?»

…Через тридцать лет после этих размышлений Василий придумает и поставит свою «Золушку»: музыка Иоганна Штрауса, а стиль – из любимых шестидесятых годов двадцатого (к тому времени уже прошлого) века.

Ах, какая вольность! Элементы рок-н-ролла идеально вписаны в классику; Золушка похожа на тогдашнюю звезду Твигги – и алмазно сверкающий пояс, который она теряет вместо туфельки, сходится только на её талии, и танцует под того же Штрауса четвёрка «Биттлз»… балет может всё, он объединяет эпохи и стили, и публика («народные массы», как учили во времена победившего марксизма-ленинизма) приходит в восторг от узнавания и не скучает, не шелестит программкой в ожидании антракта. И ходит на такие балеты. Которые созданы не только для сохранения старины и не для высоколобых критиков-театроведов, а для всех. Даже для тех, кто считает балет скучным и непонятным зрелищем.

Думал ли он всё это тогда, после неудачи своей «Лебединой верности?»…

– Что, Вась, получилась не «Лебединая верность», а лебединая песня, а? – зло пошутил какой-то остряк, вокруг засмеялись… обидно, но ничего: друзей у него всегда было больше, чем завистников.

А оступиться в балете так легко, неудача всегда ходит так близко, дышит в затылок… как у канатоходцев.

Опасное и рискованное ремесло: рискуешь и жизнью, и сердцем.

И ничего не достигнешь без падений.

И без оторванных колечек ситцевой занавески – первого своего профессионального занавеса.

…Однажды – в далёком будущем – в случайном разговоре он с изумлением услышит, что двадцать лет спустя учащиеся младших классов Вагановского разучивали его номер про птиц: «Я в нём танцевала, Вася, я хорошо его помню – под песню «Лебединая верность»! Я была маленькой птичкой, это было так здорово!» – скажет ему художник Большого театра Лена Зайцева.

Как странно и забавно… да, всё сохраняется, даже танцы, ничто не проходит бесследно.

С Татьяной Подкопаевой. "Золотая рыбка"

Картина четвёртая. Железный занавес

Этот занавес, о котором он не задумывался, не подчинялся его воле и режиссёрским командам и чуть не погубил его.

…Быть в центре ему хотелось всегда: активность – вторая натура.