Хорошая

— Зачем тебе говорить обо мне? — спросила я. А потом покачала головой. — Нет, нет. Какого чёрта ты называешь меня Кей-Кей? Меня это ужасно бесит.

— Знаю. Именно поэтому, — сказала Эвери, ухмыляясь.

— Ладно. Тогда придумаю и тебе дурацкое прозвище, — ответила я, а потом перевела взгляд на облака и прищурилась.

— Как насчёт Эверс?

— Мне ужасно нравится, — ответила Эвери.

— Да плевать. Оно глупое, и ты это знаешь, — огрызнулась я.

— А я буду Гэвви, — предложил Гэвин.

Мы рассмеялись. Наверное, это был самый тупой разговор в моей жизни. И именно это мне и было нужно, чтобы почувствовать себя лучше. Я так сильно смеялась, что не услышала, как мой телефон снова зазвонил. И не слышала его, когда мы втроем – Гэвви, Эверс и я, Кей-Кей, – пошли за пиццей. Лишь вернувшись, домой, я увидела кучу пропущенных звонков. От Марка. Он не оставил сообщений, и я была рада. Если бы он стал извиняться в сообщениях, я бы вышла из себя.

***

Я отвела глаза, когда мистер Коннели зашел в класс. Тут же повисла тишина. Казалось, ученики побаивались его, полагаю, из-за вчерашней маленькой демонстрации силы. На несколько часов, проведенных с Эвери и Гэвином, мне удалось забыть об этом, ведь они были самой милой и раздражающей парочкой из тех, что я когда-либо видела.

— Доброе утро, — сказал мистер Коннели всем в классе.

Кое-кто пробормотал «доброе утро» в ответ, но большинство промолчали. Абсолютный страх.

Мистер Коннели вздохнул и придвинул стул ближе к первому ряду. Ученики отпрянули, насколько было возможно. Мистер Коннели сел и окинул взглядом помещение.

— Я чёртов придурок, — начал он. — То есть, вчера вёл себя как придурок. И задолжал всем вам извинение за то, как вел себя с Кейденс, — он посмотрел на меня, и я замерла, — и особенно задолжал извинение тебе, Кейденс. Мне нравится думать, что я довольно-таки хороший, справедливый учитель, а вчера я не был ни тем, ни другим. Повёл себя с тобой несправедливо, злоупотребил своей властью, как учителя, чтобы унизить тебя, и был жесток.Все, казалось, задержали дыхание.

— Я никогда не поступлю так снова, — продолжил он, не отрывая от меня своего взгляда, а потом снова обратился ко всему классу, — и с вами себя так никогда не поведу. Не хочу, чтобы вы боялись моего урока. Я хочу, чтобы вы чувствовали, что можете подойти ко мне и попросить помощи.

А потом все разом выдохнули всё то, что сдерживали. Ученики расслабились, напряжение испарилось.

— Пожалуйста, прости меня, Кейденс, — попросил мистер Коннели, снова посмотрев на меня.

Я кивнула, хотя мне всё ещё было больно. Но я осталась впечатлена тем, что взрослому мужчине, учителю, хватило мужества признать свою вину перед целой группой учеников и попросить прощения. Может, показать свою уязвимость перед семнадцати-восемнадцати летними подростками, и было ужасной ошибкой, но что-то подсказывало мне, что они лишь сильнее будут уважать его.

***

Я стояла в дверном проеме, не могла и не хотела заходить внутрь. Он же со стыдом смотрел на меня.

— Прости меня, — произнес он мягко.

Тогда я зашла и закрыла дверь.

— Кейденс, мне жаль, что я так повёл себя с тобой. Это было отвратительно. Просто отвратительно.

— Прости меня, — сказала я.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Во время телефонного разговора я вела себя, как манипулятор. Сказала всё это, чтобы разозлить тебя, все те слова о том, что ты больше не сможешь прикоснуться ко мне, о том, что нам не стоит быть вместе. Я ничего из этого не имела в виду. Хотела только причинить тебе боль.

Он смотрел на меня в замешательстве.

— Я не осознавала, насколько обидела тебя, — продолжила я, — по крайней мере, до вчерашнего урока.

Он скривился.

— Пожалуйста, не пытайся оправдать моё поведение, Кейденс. Оно было тошнотворным.

— Я и не оправдываю, — ответила я. — Но понимаю, из-за чего это произошло. Я была той еще сукой.

— Не называй себя так, — произнес Марк, а потом замолчал на какое-то время. — Я…я признаю, ты сводила меня с ума всё воскресенье. И чем дольше я не говорил с тобой, тем злее становился. Но мне стоило вести себя более зрело.

— Мне стоило вести себя более зрело.

— Кейденс, — возмутился Марк, — пожалуйста, перестань винить себя, ладно? Я был козлом, и мне жаль. Не жду, что ты простишь меня в ближайшее время, но надеюсь, что в будущем…

— Я прощаю тебя, — прервала его я.

Марк улыбнулся, но счастливым он не выглядел. Скорее грустным и разбитым.

— Не стоило мне идти на свидание с Тиффани.

— Я понимаю, почему ты пошёл, — ответила я. — И ты прав. Не можем мы выносить свои отношения на показ. Твоя мама захотела бы узнать, с кем ты встречаешься, — я опустила голову. — Хотела бы я, чтобы не было так сложно.

Марк подошёл ко мне и обхватил руками. Он приподнял меня над полом, укачивая, как ребёнка, и повёл меня к дивану. Он осторожно сел, прижимая меня к груди, и поцеловал в макушку.

— Не всегда будет так сложно, — ответил он, — тебе исполнится восемнадцать, ты окончишь школу. Я прекращу преподавать в Крествью. Перед нами откроется целый мир.

Я улыбнулась.

— Восемнадцать мне исполнится в следующую пятницу.

— Знаю.

— Ты помнишь?