Хорошая дочь

— Лайман служит здесь около двенадцати лет, — сообщила Чарли. — Приехал сюда из Мариетты поработать на пенсии. Он дико заморочен на тему дисциплины. У тебя есть с собой платье или юбка?

— На черта они мне?

— Неважно.

— Вот именно.

Мо положила трубку.

— У вас осталось семнадцать минут, — сообщила она Сэм. — Три минуты выпил Граль. Разговаривать придется в камере.

Чарли грохнула кулаком по стойке.

— Какого хера, Мо?

— Чарли, я разберусь. — Сэм обратилась к Мо: — Если переговорная комната сейчас недоступна, вам следует известить судью о том, что слушание требуется отложить, пока я не смогу провести необходимое время наедине с моей подзащитной.

Мо крякнула. Она смотрела на Сэм, ожидая, что та отступит. Но она не отступила, поэтому Мо сказала:

— А я думала, из вас двоих ты та, что поумнее. — Она потянулась под стол и нажала звонок. Подмигнула Сэм: — Комната справа. Шестнадцать минут.

Чарли погрозила ей кулаком и стремглав понеслась к лестнице. Ступала она легко, едва слышно.

Сэм перевесила сумочку на другое плечо. Опираясь на трость, преодолела первую дверь. Остановилась перед второй, оказавшись практически в ловушке, потому что первая захлопнулась за ее спиной. Еще один звонок, и открылась вторая дверь.

На Сэм навалились давно забытые запахи камеры временного содержания: протухшая рвота, аммиачная вонь пота и мочи, смрад канализации из единственного туалета, обслуживающего нужды примерно сотни заключенных ежедневно.

Сэм с тростью пробиралась дальше. Туфли шлепали по лужам коричневой воды. В засорившемся туалете уборки так и не было. В камере осталась всего одна задержанная: пожилая беззубая женщина сидела на корточках на длинной бетонной лавке. Безразмерная оранжевая кофта торчала на ней, как одеяло. Она медленно покачивалась взад-вперед. Ее слезящиеся глаза следили за Сэм, пока она шла к закрытой двери по правой стороне.

Сэм хотела постучать, но ручка повернулась раньше. Вышла дородная сотрудница шерифа и враждебно посмотрела на нее. Она закрыла дверь, прижавшись спиной к матовому стеклу.

— Вы второй адвокат?

— Фактически третий. Саманта Куинн.

— Старшая дочка Расти.

Сэм кивнула, хотя это был не вопрос.

— Заключенную рвало примерно четыре раза за последние полчаса. Я дала ей пачку сырных крекеров и банку колы, перелитую в пенопластовый стакан. Я спросила, нужна ли ей медицинская помощь. Она отказалась. У вас пятнадцать минут, после чего я вхожу обратно. — Она постучала пальцем по наручным часам. — Если я вошла и что-то услышала, то я это услышала. Понятно?

Сэм достала телефон. Поставила таймер на четырнадцать минут.

— Рада, что мы друг друга поняли, — женщина открыла дверь.

В комнате было так темно, что Сэм пришлось подождать, пока привыкнут глаза. Два стула. Прикрученный к полу металлический стол. Мигающая флуоресцентная лампа, криво закрепленная на двух мохнатых от пыли цепочках.

Келли Рене Уилсон сидела, склонившись на стол. Она спрятала голову, сложив руки коконом. Когда дверь открылась, она вскочила, вытянув руки по швам и расправив плечи, будто Сэм скомандовала «смирно».

— Ты можешь сесть.

Келли ждала, пока Сэм сядет первой.

Сэм взяла пустой стул, стоявший около двери. Прислонила трость к краю стола. Взяла блокнот и ручку из сумочки. Поменяла очки на те, что для чтения.

— Меня зовут Саманта Куинн. Сегодня я буду твоим адвокатом. Вчера ты встречалась с моим папой, Расти.

— Вы чудно2 говорите, — сказала Келли.

Сэм улыбнулась. Ньюйоркцы считали, что она говорит с южным акцентом, а южане считали, что она говорит как янки.

— Я живу в Нью-Йорке.

— Потому что вы — калека?

Сэм чуть не рассмеялась.

— Нет, я живу в Нью-Йорке, потому что мне там нравится. А трость я беру, только когда нога устает.

— У моего дедушки была трость, но она была деревянная. — Девушка говорила спокойно, но по звяканью наручников было ясно, что она нервно подергивает ногой.

— Тебе нечего бояться, Келли. Я на твоей стороне. Я здесь не для того, чтобы вставлять тебе палки в колеса. — Она записала на верхней странице своего блокнота имя Келли, ее фамилию и дату. Дважды подчеркнула. В животе у нее ни с того ни с сего запорхали бабочки. — Ты разговаривала с мистером Гралем, юристом, который заходил к тебе какое-то время назад?

— Нет, мэм, потому что меня тошнило.

Сэм внимательно смотрела на девушку. Она говорила медленно, почти как если бы была под наркотиками. Судя по букве S на груди оранжевой арестантской кофты, ей дали взрослый размер S, но и он оказался велик для ее хрупкой фигурки. Вид у Келли был болезненный. Волосы жирные, в кусочках рвоты. Но, несмотря на худобу, личико у нее было круглое, ангельское. Сэм напомнила себе, что у Люси Александер тоже было ангельское личико.

— Ты принимаешь какие-то препараты?

— Вчера в больнице мне вливали раствор. — Келли показала Сэм синяк на сгибе правого локтя. — Вот сюда.

Сэм дословно записала то, что она сказала. Расти понадобится информация из больничной медкарты девушки.

— Ты думаешь, они вливали тебе физраствор, без препаратов?

— Да, мэм, так они сказали. Потому что я была шокирована.

— В шоковом состоянии? — уточнила Сэм.

Келли кивнула.