Хорошая дочь

— Хорошо. Если что-то такое произошло, это должно быть в школьных документах, либо ты можешь спросить у кого-то из окружной прокуратуры, чтобы…

— Нет. — Чарли поняла, что это надо прекращать немедленно. — Ты можешь сказать Эве запросить копию школьных документов Келли, либо ты можешь запросить выписки из суда по делам несовершеннолетних.

— Именно это я и сделаю.

— Тебе нужен хороший компьютерщик, который сможет изучить соцсети как судебный эксперт, — добавила Чарли. — Если в этом альбоме поучаствовало столько детей, они могли даже создать для этого специальную страницу в «Фейсбуке».

— Мне не нужен компьютерщик. У меня есть CNN.

Здесь он был прав. Журналисты уже наняли специалистов по поиску в интернете. Репортеры уже общаются с одноклассниками и учителями Келли, ищут ее друзей или тех, кто представится друзьями, готовых на камеру говорить о Келли Уилсон, и неважно, правда это или нет.

— Тебе удалось пообщаться с миссис Пинкман? — спросила Чарли.

— Я хотел было нанести ей визит вежливости, но она была под большой дозой успокоительного. — Он шумно выдохнул. — Потерять супруга само по себе ужасно, но потерять его таким образом — это сущий ад.

Чарли смотрела на него, пытаясь по тону его голоса определить, что он чувствует. Он уже два раза упомянул Гамму. Наверное, это вина Чарли, учитывая ее участие в сегодняшних событиях в школе. Еще один удар от нее ему под дых.

— Куда ты ездил после больницы?

— Смотался в Кеннесо, дал коротенькое интервью. Сегодня вечером будешь любоваться на своего папочку по всем федеральным каналам.

Чарли планировала сегодня избегать просмотра телевизора любыми способами.

— Пап, поосторожнее с Эвой. Она мало что понимает. И я думаю, дело не только в шоковом состоянии. Она просто по жизни не догоняет.

— У дочки та же проблема. Мне кажется, у нее IQ чуть больше семидесяти. — Он похлопал по школьному альбому. — Спасибо за помощь, милая. Бен до тебя утром дозвонился?

Ее сердце перевернулось так же, как когда она первый раз услышала о звонке Бена.

— Нет, а ты знаешь, что он хотел?

— Знаю.

У нее зазвонил рабочий телефон. Расти засобирался.

— Папа?

— Возьми завтра зонт. Вероятность дождя в первой половине дня — шестьдесят три процента. — Отдав ей честь, он удалился по коридору, опять напевая что-то вроде «С днем рожденья тебя» и высоко, как на параде, поднимая колени.

— Доиграешься до нового инфаркта, — сказала она.

— Не дождетесь!

Чарли закатила глаза. Он обожал эту идиотскую театральщину.

Она взяла трубку.

— Чарли Куинн.

— Слушай, я вроде как не должна тебе звонить. — Это была Терри, младшая из старших сестер Бена. — Но хотела убедиться, что ты в порядке.

— У меня все нормально. — Чарли слышала, как за спиной Терри визжат ее дети-близнецы. Бен называет их «Племяшка и Пельмешка». — Бен сказал, что звонил вам сегодня утром.

— Он злится.

— Злится на меня или из-за меня?

— Ну, ты ж понимаешь, мы эту гребаную тайну уже девять месяцев не можем разгадать.

Для Чарли никакой тайны в этом на самом деле не было, но она понимала, что все сказанное ею Терри будет передано Карле и Пегги, а они скажут матери Бена, поэтому держала язык за зубами.

— Ты еще тут? — спросила Терри.

— Прости, я на работе.

Терри не поняла намека:

— Когда Бен позвонил, я думала, как трудно бывает заставить его говорить о чем-то. Ты его дергаешь, дергаешь, дергаешь, и потом, может быть, он расскажет тебе, что в девяносто восьмом году ты взяла кусочек картошки фри с его тарелки и это очень задело его чувства.

Она продолжала говорить, но Чарли не слушала, сосредоточившись на криках детей, которые пытались убить друг друга. Чарли однажды уже втянулась в общение с сестрами Бена, приняв их расположение за чистую монету, а потом поняла, что Бен не просто так видится с ними только на День благодарения. Эти недалекие сучки вечно пытались держать Бена за яйца. Он только в колледже понял, что мужчинам разрешено писать стоя.

— Мы с Карлой тут обсуждали, что у вас сейчас происходит. Вообще непонятно. Ты знаешь, что он тебя любит? Но что-то он себе напридумывал и молчит. — Она на секунду остановилась, чтобы поорать на детей, и продолжила с того же места: — Бенни тебе говорил что-нибудь? Как-то объяснил это все?

— Нет, — соврала Чарли, подумав, что, если бы они хоть немного знали Бена, то понимали бы, что просто так он никогда бы не ушел.

— Продолжай его дергать. Я уверена, все это ни о чем.

Но это было не ни о чем.

— Он очень чувствительный, когда ему это удобно. Я тебе рассказывала о том случае в Диснейленде, когда…

— Мы работаем над этим.

— Надо лучше работать, ребята, — сказала Терри. — Девять месяцев — это слишком долго, Чарли. Пегги мне тут сказала, что она за девять месяцев успела целого ребенка выносить, а вы никак в своем дерьме разобраться не можете.

Чарли сжала трубку.

— Дерьме, — повторила Терри. — Ты же знаешь, я сначала говорю, потом думаю. Ничего не могу с собой поделать.

— Все нормально, правда. Не волнуйся. Слушай, мне клиент звонит по другой линии, — Чарли говорила быстро, чтобы та не могла вставить ни слова. — Спасибо, что позвонила. Всем привет, потом еще поговорим.