Хорошая дочь

— Не очень. Она недавно отключилась. — Чарли разговаривала с макушкой его головы. В его семьдесят четыре года он все еще обладал пышной шевелюрой «соль с перцем», которую он слишком сильно отращивал по бокам. — Не набрасывайся на нее. Боюсь, она плохо понимает происходящее.

— Учту. — Он сделал запись в своих бумагах.

Расти держал ручку костлявыми пальцами так же, как сигарету. Когда люди говорили с ним по телефону, они представляли себе нечто среднее между Полковником Сандерсом из KFC и Фоггорном Леггорном из «Луни Тьюнс». Но он не был ни тем ни другим. Расти Куинн представлял собой высокую поджарую каланчу, но не такого типажа, как Бен, потому что Чарли скорее сбросилась бы со скалы, чем вышла замуж за мужчину, похожего на отца.

Кроме роста и неспособности вовремя выбрасывать поношенное нижнее белье, у двух главных мужчин в ее жизни не было ничего общего. Бен — надежный, но спортивный минивэн. Расти — бульдозер промышленных размеров. Несмотря на два инфаркта и двойное шунтирование, он радостно продолжал предаваться своим порокам. Бурбон. Жареная курица. «Кэмел» без фильтра. Споры до хрипоты. Бена больше привлекали неспешные вдумчивые беседы, крафтовое пиво и фермерские сыры.

На самом деле сейчас Чарли поняла, что у них появилось еще одно сходство: сегодня оба избегали смотреть на нее.

— Что она за человек? — спросила она.

— Девочка? — Расти набрасывал еще одну записку, мурлыча, будто ручка задавала музыкальный ритм. — Девочка-припевочка. Коин обосрется. Присяжные будут от нее без ума.

— Родители Люси Александер с тобой не согласятся.

— Я готов к битве.

Чарли поковыряла ковер носком ботинка.

Он из чего угодно сделает соревнование.

— Можно попробовать заключить сделку с Кеном, чтобы он отказался от требования смертной казни для нее.

— Да прям! — ответил он, потому что оба они знали, что Кен не пойдет на сделку. — Я думаю, нам попался настоящий единорог.

Чарли уставилась на отца. Единорогом они называли невиновного подзащитного — редкое сказочное создание, которого почти никто и никогда не видел.

— Ты серьезно? — изумилась она.

— Конечно, серьезно. С чего бы мне шутить?

— Пап, я была там. — Ей захотелось его встряхнуть. — Я была прямо там, в центре событий.

— Бен мне все рассказал. — Он откашлялся в локоть. — Похоже, тебе там несладко пришлось.

— Слишком мягко сказано.

— Я знаменит своей деликатностью.

Он перебирал бумаги. Снова замурлыкал. Она успела досчитать до тридцати, прежде чем он наконец посмотрел на нее поверх своих очков. Еще секунд десять он блаженно молчал, после чего рот его расплылся в улыбке.

— Вот это фингалы, а ты, мать, сильна! Похожа на бандито-гангстерито.

— Меня ударили локтем в лицо.

— Я уже сказал Коину готовить чековую книжку.

— Я не подавала жалобу.

Он все так же улыбался.

— Вот и правильно, малышка. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Не надо пинать свежее говно в жаркий день.

Чарли закрыла глаза рукой. Она слишком устала, чтобы перебрасываться шуточками.

— Пап, мне нужно тебе кое-что сказать.

Ответа не последовало. Она убрала руку от лица.

— Про то, зачем ты была в школе сегодня утром? — Сейчас он уже не отводил от Чарли глаз. Их взгляды встретились на одно неловкое мгновение, и Чарли посмотрела в сторону. — В общем, ты поняла, что я уже знаю.

— Тебе Бен рассказал?

Он покачал головой.

— Старина Кенни Коин не отказал себе в удовольствии.

Чарли решила, что не станет оправдываться перед отцом.

— Я напишу все, что помню о сегодняшнем дне, и все, что я рассказала агенту Бюро расследований Джорджии. Со мной говорила глава местного отделения Бюро Дилия Уофорд. У меня есть ее визитка. Она допрашивала и других свидетелей вместе с агентом по фамилии то ли Эвери, то ли Эткинс. Бен был на моем допросе. Я думаю, весь или почти весь наш разговор слышал и Коин, из-за зеркала или из соседней комнаты.

Расти подождал, пока она закончит, и сказал:

— Шарлотта, я исхожу из того, что если ты не в порядке, ты мне об этом скажешь.

— Рассел, я исхожу из того, что ты достаточно умен, чтобы экстраполировать эту информацию из исходных данных.

— У нас патовая ситуация, как обычно. — Он бросил бумаги на стол. — В прошлый раз, когда я пытался угадать твое настроение, почтовая марка для отправления первого класса еще стоила двадцать девять центов, а ты потом не разговаривала со мной шестнадцать дней и восемнадцать часов.

Чарли уже давно перестала пытаться завоевать его расположение.

— Я слышала, что у школьной системы видеонаблюдения есть слепая зона.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда.

— А что еще он тебе рассказал?

— Они ищут информацию об орудии убийства. Похоже, они точно не знают, куда оно делось.

Он поднял брови.

— Вот это поворот.

— Это только догадка, — сказала Чарли, не желая навлекать подозрения на Гека. — Агент Бюро расследований Джорджии задавала мне кучу вопросов о том, где он был, где я видела его в последний раз, кто его держал, когда, что и где. Револьвер. Я не уверена на сто процентов, но думаю, он шестизарядный.

Расти прищурился.

— Ты ведь еще что-то знаешь? Если мне позволено экстраполировать?