Хорошая дочь

Дача ложных показаний агенту ФБР карается заключением в федеральной тюрьме на срок до пяти лет и штрафом в размере 250 000 долларов. Более того, уничтожение улик, ложь, затрудняющая расследование, и возможное обвинение в соучастии в двойном убийстве после его свершения — и Гек больше никогда не сможет работать в школе, а может, и вообще нигде.

Все это поставило Чарли перед трудным выбором. Если она не хочет разрушить парню жизнь, ей придется найти способ рассказать отцу о пистолете, не упоминая Гека. Она знает, как поступит Расти, если почувствует запах крови. Такого симпатичного, аккуратно постриженного рубаху-парня присяжные, конечно, с говном съедят и не подавятся. Никакие военные заслуги и благородный выбор профессии не помогут, если он будет давать показания в оранжевой тюремной робе.

Обернувшись, она посмотрела на часы над диваном: 14:16. Этот день — просто какой-то блядский бесконечный шар.

Чарли создала новый вордовский документ. Надо напечатать все, что она помнит, и отдать Расти. Он, наверное, уже слышал версию Келли Уилсон. А Чарли может хотя бы рассказать ему то, что уже рассказала следователям.

Она поднесла руки к клавиатуре, но печатать не начала. Она смотрела на мигающий курсор. Не знала, с чего начать. Очевидно, с начала, но это самое трудное.

Режим дня у Чарли обычно был выбит в граните. Она встает в пять утра. Кормит разнообразных животных. Идет на пробежку. Принимает душ. Завтракает. Едет на работу. Едет домой.

Когда Бен ушел, она проводила вечера за чтением рабочих документов, бессмысленным просмотром ТВ и смотрением на часы в ожидании времени, когда ложиться спать уже не позорно рано.

Сегодняшний день прошел совсем по-другому, и Расти надо будет знать почему. Можно начать с малого — найти, как на самом деле зовут Гека.

Она открыла браузер. Набрала в строке поиска «учителя Пайквилльская средняя школа». На экране закрутилось маленькое радужное колесико. В конце концов появилась надпись: «Не удалось открыть страницу».

Она попробовала пойти в обход главной страницы, набирая в адресной строке наименования подразделений, фамилии учителей и даже название школьной газеты. Но ничего загрузить не удалось. Серверы Пайквилльского департамента образования не рассчитаны на сотни тысяч зевак, пытающихся зайти на сайт школы.

Чарли открыла новую вкладку поиска. Набрала «Гекльби Пайквилль».

— Черт, — пробормотала она.

Гугл предложил: «Возможно, вы искали: Гекльберри». Поисковая выдача началась с нескольких новостей о том, как в школах пытаются запретить «Гекльберри Финна». Затем — статья в «Википедии» о чернике «гекльберри», официальной ягоде штата Айдахо. В конце страницы — статья из «Урбан дикшинари» о том, что выражение «Я твоя черника» означает «Я твой мужчина» на сленге девятнадцатого века.

Чарли постучала пальцем по мышке.

Надо бы посмотреть CNN, MSNBC или даже Fox, но она не смогла заставить себя зайти на новостные сайты. Уже целый час она прожила без слайд-шоу в голове. Возобновлять поток жутких воспоминаний не хотелось.

Кроме того, это дело Расти. Чарли, возможно, вызовут в качестве свидетеля обвинения. Она подтвердит то, что расскажет Гек, но для присяжных это будет только один кусочек пазла.

Если кто-то и знает больше, то это миссис Пинкман. Ее кабинет расположен прямо напротив от того места, где должна была стоять Келли, когда начала стрелять. Юдифь Пинкман должна была увидеть все первой. Увидеть, что муж мертв. Что Люси умирает.

«Пожалуйста, помогите нам!»

Чарли все еще слышала, как кричит эта женщина. Четыре выстрела уже прозвучали. Гек уже стащил Чарли за тумбочку. Он звонил в полицию, когда она услышала еще два выстрела.

Чарли оторопела от того, как внезапно и четко она все вспомнила. Шесть выстрелов. Шесть патронов в револьвере.

Иначе Юдифь Пинкман получила бы пулю в упор, открыв дверь своего класса.

Чарли посмотрела на потолок. Эта мысль вытащила из памяти старую картинку, которую она не хотела видеть.

Ей захотелось выйти из офиса.

Она взяла контейнер со вторым сэндвичем и пошла искать Эву Уилсон. Чарли догадывалась, что Ленор, с ее южной привычкой пытаться всех вокруг накормить, наверняка уже предложила Эве поесть. Она понимала также, что Эва слишком переживает, чтобы есть, но в любом случае не хотела оставлять ее надолго одну.

У ресепшена Чарли обнаружила знакомую картину: Эва Уилсон на диване перед громко орущим телевизором.

— Хотите сэндвич? — предложила она Эве.

Та не ответила. Чарли собиралась спросить еще раз, но поняла, что Эва сидит с закрытыми глазами. Рот немного приоткрыт и сквозь отверстие на месте отсутствующего зуба раздается мягкое посвистывание.