Хорошая дочь

— Я хочу тебя. — Она поцеловала его в шею. Почувствовав реакцию его кожи на поцелуй, она чуть не заплакала. Продолжила целовать его, поднимаясь выше, к уху. — Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

Бен глухо выдохнул, когда она стала гладить его по груди. Она целовала его, лизала его.

— Разреши мне взять у тебя в рот.

Бен судорожно вдохнул.

— Можешь взять все, что хочешь, милый. Мой рот. Мои руки. Мою задницу.

— Чак, — хрипло сказал он, — не надо нам…

Она поцеловала его в губы и продолжала целовать, пока он наконец не отозвался на поцелуй. Его губы были как шелк. Когда их языки соприкоснулись, она ощутила прилив удовольствия между ног. Каждый ее нерв словно вспыхнул. Его рука коснулась ее груди. Его член стал твердым, но Чарли потянулась вниз, чтобы сделать его еще тверже.

Бен накрыл ее руки своими. Сначала она подумала, что он ей помогает, но вдруг поняла, что он ее останавливает.

— О господи. — Она отпрянула, спрыгнула с кровати и прижалась к стене, смущенная, униженная и отчаявшаяся. — Прости. Прости меня, пожалуйста.

— Чарли…

— Нет! — Она подняла руки, как регулировщик. — Если ты сейчас что-то скажешь, это будет конец, а я не хочу, чтобы все кончилось, Бен. Я не выдержу. После всего, что…

Чарли замолчала, но ее собственные слова зазвенели в ушах, как сигнал тревоги.

Бен смотрел на нее. Сглотнув, спросил:

— После чего?

Чарли слушала, как в ушах пульсирует кровь. Она почувствовала, будто балансирует на краю пропасти. На телефоне Бена заиграла тема из сериала «Полицейские»: «Bad boys, bad boys, whatchu gonna do…»[3] — он поставил этот рингтон на номер Управления полиции Пайквилля.

— Это по работе, — сказала она. — Тебе надо ответить.

— Нет. Не надо.

Он задрал подбородок в ожидании.

«Бэд бойз, бэд бойз…»

— Расскажи мне, что случилось сегодня.

— Ты же был там, когда я давала показания.

— Ты побежала навстречу выстрелам. Зачем? О чем ты думала?

— Я побежала не навстречу выстрелам. Я побежала к миссис Пинкман, которая звала на помощь.

— Ты имеешь в виду Хеллер?

— Вот именно такую хрень в стиле Опры я бы услышала от психолога. — Ей приходилось орать, чтобы перекричать его идиотский телефон. — Что я побежала навстречу опасности, потому что тридцать лет назад, когда я была кому-то очень нужна, я убежала прочь.

— И смотри, к чему это привело! — Внезапная вспышка ярости Бена повисла в тишине.

Телефон перестал звонить.

Молчание показалось оглушительным.

— Это еще что, на хрен, значит? — спросила она.

Бен сжал зубы так сильно, что они скрипнули. Он схватил коробку с кровати и швырнул ее обратно в гардеробную.

— О чем ты, Бен? — Чарли всю трясло, будто внутри ее оборвалось какое-то крепление. — Ты хочешь сказать, смотри, к чему это привело тогда, или смотри, к чему это привело сегодня?

Он распихивал коробки на полках.

Она стояла в дверях гардеробной, поймав его в ловушку.

— Нельзя просто так набросать дерьма на вентилятор, а потом повернуться ко мне спиной.

Он ничего не ответил.

Чарли услышала, что где-то внизу в ее сумочке звонит мобильный. Она отсчитала пять долгих звонков, задерживая дыхание в перерывах, пока не включилась переадресация на голосовую почту. Бен продолжал передвигать коробки.

Тишина затянулась. Чарли готова была заплакать: похоже, сегодня это было ее главное занятие.

— Бен? — наконец взмолилась она. — Пожалуйста, скажи, что ты имел в виду.

Он снял крышку с одной из коробок. Провел пальцем по аккуратно подписанным папкам. Она думала, что он будет продолжать игнорировать ее, но он произнес:

— Сегодня третье число.

Чарли отвела глаза. Вот почему Бен звонил утром. Вот почему Расти напевал «С днем рожденья тебя», когда она, как дебилка, стояла и упрашивала его рассказать, что2 он знает.

— На прошлой неделе я видела в календаре, какой будет день, но…

Телефон Бена снова зазвонил. На этот раз не полиция, а обычный звонок. Один. Второй. Он ответил на третий. Она слушала его короткие реплики: «Когда?», потом: «Насколько тяжелое состояние?», потом, понизив голос: «Что говорят врачи…»

Чарли прислонилась к проему двери. Она много раз слышала этот звонок в разных вариациях. Кто-то в Низине слишком сильно толкнул жену или взялся за нож, чтобы закончить ссору, а кто-то выхватил пистолет, и теперь помощник окружного прокурора должен ехать в участок и предложить сделку тому, кто первый заговорит.

— Он выживет? — спросил Бен. Потом закивал: — Да. Я с этим разберусь. Спасибо.

Чарли видела, как он нажал «отбой» и положил телефон обратно в карман. Она сказала:

— Дай угадаю, очередного Кулпеппера арестовали?

Он не обернулся. Он схватился за полку, будто не мог стоять на ногах.

— Бен? — cпросила она. — Что с тобой?

Бен шмыгнул носом. Он не был железным, но Чарли могла по пальцам одной руки пересчитать, когда она видела мужа плачущим. Только сейчас он не просто плакал. Его плечи тряслись. Казалось, он убит горем.

Чарли тоже начала плакать. Его сестры? Его мама? Его эгоистичный отец, сбежавший, когда Бену было шесть лет?

Она положила руку ему на плечо. Он все еще трясся.

— Милый, что случилось? Ты меня пугаешь.

Он вытер нос. Обернулся. Слезы лились из его глаз.

— Мне очень жаль.