Хорошая дочь

Она ударила Захарию в грудь, сильно врезала ему в челюсть, так что его голова дернулась вбок. Изо рта у него брызнула кровь — крупными каплями, не как у Гаммы — крошечными точечками.

— Ебаная сука. — Он занес руку, чтобы ударить ее.

Чарли увидела боковым зрением какое-то движение.

— Отойди от нее!

Бон Джови пролетел над Чарли и повалил Захарию на землю. Его кулаки ходили туда-сюда. Он оседлал Захарию так же, как Захария оседлал Чарли. Бон Джови размахивал руками, как ветряная мельница, вбивая напарника в землю.

— Ублюдок! — орал он. — Убью, на хер!

Чарли отползла от них. Проваливаясь руками в грунт, заставила себя встать. Она споткнулась. Вытерла глаза. От пота высохшая кровь на лице и шее снова стала жидкой. Покрутилась на месте, ослепшая, как Сэм. Она не могла понять, где находится. Не знала, в какую сторону бежать, но понимала, что надо двигаться.

Бросившись обратно в лес, Чарли чуть не взвыла от резкой боли в лодыжке. Она не искала метеовышку. Не прислушивалась к ручью, не пыталась найти Сэм или выйти к ШБ. Она просто бежала, потом шла, а потом так устала, что хотела ползти.

Наконец она сдалась и упала на четвереньки.

Она прислушалась, нет ли шагов сзади, но различила только свое собственное тяжелое дыхание.

Ее вырвало. Желчь ударилась о землю и плеснула обратно ей в лицо. Ей хотелось лечь, закрыть глаза, заснуть и проснуться через неделю, когда все это закончится.

Сэм.

В могиле.

С пулей в голове.

Гамма.

На кухне.

Ярко-белая кость.

Куски сердца и легких.

Жилы, артерии и вены, и ее жизнь, закончившаяся вспышкой дробовика Захарии Кулпеппера.

Чарли знает его имя. Знает телосложение Бон Джови, его голос. Она запомнила, как он молча стоял и смотрел, как Гамму убивают, запомнила, как его рука изогнулась, когда он выстрелил Сэм в голову, как Захария называл его братом.

Братом.

Она должна увидеть, как они оба умрут. Она будет смотреть, как палач пристегивает каждого из них к деревянному стулу, надевает на голову железную шапку с мокрой губкой под ней, чтобы они не загорелись, и она будет смотреть Захарии Кулпепперу между ног, чтобы увидеть, как там потечет моча, когда он поймет, что его сейчас казнят на электрическом стуле.

Чарли встала.

Она споткнулась, потом пошла, потом медленно побежала и в конце концов увидела свет на крыльце второго фермерского дома.

Глава седьмая

Сэм Куинн чередовала руки — левая, правая и снова левая, — прорезая узкий канал в прохладной воде бассейна. На каждом третьем гребке она поворачивала голову и делала глубокий вдох. Энергично работала ногами. Ждала следующего вдоха.

Левая-правая-левая-вдох.

Она всегда любила кроль за размеренность и простоту: в этом стиле она сосредоточивалась на плавании ровно настолько, чтобы из головы ушли все лишние мысли. Под водой не звонят телефоны. Ноутбуки не пищат напоминаниями о срочных встречах. В бассейне не почитаешь электронную почту.

Она увидела двухметровую линию, обозначающую приближение конца дорожки, и прекратила грести — вскоре ее пальцы коснулись стенки.

Тяжело дыша, Сэм уперлась коленями в пол бассейна с неглубокой стороны и проверила свои умные часы: 2,4 километра, 150 секунд на 100 метров, то есть 37,5 секунды на 25 метров.

Эти цифры всего на несколько секунд отличались от вчерашних, и ее кольнуло разочарование: спортивные амбиции встречали яростное противостояние ее физических возможностей. Сэм оценила длину бассейна, прикидывая, не сделать ли еще один рывок.

Нет.

Сегодня у Сэм день рождения. Она не собирается изнурять себя до такой степени, что придется идти на работу с тростью.

Она подтянулась и вылезла на край бассейна. Быстро смыла с себя под душем соленую воду. Сморщенными огрубевшими подушечками пальцев ощутила мягкость полотенца из египетского хлопка. Где-то в глубине сознания Сэм возник голос матери, который сообщил ей, что сморщивание пальцев рук и ног — это реакция тела на длительное пребывание в воде, в результате которого улучшается сцепление пальцев с поверхностью. Гамме было сорок четыре, когда она умерла, — столько же, сколько Сэм сейчас.

Точнее, должно исполниться через три с половиной часа.

Сэм поднялась в лифте в свою квартиру, не снимая плавательные очки с диоптриями. Она смотрела на свое волнистое отражение в хромированных внутренних дверях лифта. Стройная фигура. Черный слитный купальник. Сэм взъерошила пальцами волосы, чтобы они быстрее высохли. Двадцать восемь лет назад она вошла в лес за фермерским домом с волосами цвета воронова крыла. Почти месяц спустя она очнулась в больнице и обнаружила, что на ее обритой голове отрастает густая седая щетина.

Сэм уже привыкла, что люди странно приглядываются к ней и меняются в лице, вдруг поняв: седая женщина, которая садится за заднюю парту в классе, или покупает вино в супермаркете, или гуляет в парке, — это на самом деле молодая девушка.

Хотя надо признать, в последнее время такое происходит все реже и реже. Муж предупреждал Сэм, что когда-нибудь ее лицо наконец станет соответствовать цвету ее волос.

Двери лифта открылись.