Хорошая компания

Флора увидела, как Марго встала и положила Джулиану руку на плечо. Он приобнял ее на минутку. Не слишком долго, ничего неподобающего. И все-таки. Флора вдруг услышала голос Сэм: «Опасайся старых подружек». Но Марго не была старой подружкой. Джулиан ее никогда не интересовал. Правда же? Флора коротко взмолилась, обращаясь к Джозефине, как иногда до сих пор делала: «Что бы там ни было с кольцом, пусть это не имеет отношения к Марго».

Флора села на кровать Марго и дрожащими руками заклеила два пальца на ногах, которые натерла неподходящими босоножками. Когда же она избавится от тщеславного желания казаться выше ростом? Может быть, в пятьдесят? Разве не славно будет, если пятидесятилетие освободит ее от всех привычек, выработанных, чтобы искупить физические недостатки, которые она сама у себя нашла? Чересчур высокие каблуки; преобладание стройнящего черного; утягивающее белье. Как так получилось, что как только женщинам сказали, что больше нет нужды, да и не модно, носить нейлоновые чулки, на их месте возникла целая индустрия новых пут? Ошеломляющее разнообразие сдавливающих тело труб, охватывающих все от груди до колен.

– А в туалет в этом как ходить? – спросила Флора, когда ей показали новейшую грацию, обещавшую убрать с ее талии целый дюйм.

– Легко, – сказала продавщица, переворачивая грацию и раздвигая пальцами разрез в ластовице многослойного кошмара. – Присесть и писать. Разве не здорово придумано?

Флора потрясенно смотрела на разрез. У нее ушла минута, чтобы понять, что он ей напоминает. Несколько лет назад, в Италии, они осматривали с Марго и Дэвидом старинную венецианскую тюрьму и увидели жутковатую выставку железных поясов верности. У тех пыточных средневековых инструментов тоже была щель внизу, только вдоль нее шли железные зубья.

Вот и эта грация, казалось, имела то же происхождение. И все-таки она ее купила. И как-то перед ужином в честь вручения наград Джулиан зашел в ванную и увидел, как Флора, перегнувшись пополам, пытается раскатать эту штуку вверх от талии.

– Ты с ума сошла? – спросил он. – Сними эту гадость.

Надо будет собрать все эти пыточные орудия и сжечь. Джулиан поаплодирует.

– Вот ты где! – сказала Марго, войдя в комнату и щелкнув выключателем. – Я тебя везде ищу. Почему ты сидишь тут в темноте? Хорошо себя чувствуешь?

– Прекрасно. – Флора показала на ноги, выдавила из себя смешок. – Босоножки-убийцы.

Марго подошла к окну и посмотрела вниз.

– Отсюда все выглядит как кино, правда? Эти детишки, они вообще настоящие? Я не думала, что молодежь по-прежнему сидит у костра и поет под гитару. Думала, они все теперь пялятся в телефоны.

– И это тоже.

Марго села на кровать рядом с Флорой.

– День у меня был – сплошное расстройство. Я тебе писала.

– Знаю. Прости. Я забегалась. – Флора постаралась не ощетиниться из-за того, что Марго считала, будто она всегда должна быть доступна.

– Ужасное было интервью.

– Что такое?

– Эта девочка. Журналистка. Ей лет четырнадцать, и она раскопала все про мою жизнь в Нью-Йорке.

– Звучит не так и ужасно.

– Да, но она помимо прочего нашла кого-то, кто знает про Дженсенов.

Флора повернулась к Марго. Зря она думает, что Марго вечно жалуется без повода. Дженсены.

– Мне так жаль. Это и вправду ужас.

Марго застонала и легла на кровать, откинув волосы назад; ее тазовые косточки торчали из джинсов. Как и Флоре, Марго вот-вот стукнет пятьдесят, но ее живот по-прежнему был плоским, как доска.

– Я так устала. Я так все это ненавижу: это позирование, притворство, эти интервью. Такая лажа. Надо было зайти к Бесс в кабинет и сказать: «Бесс, я заслуживаю этих денег, и я остаюсь в сериале только ради них. Точка».

– И почему ты так не сделала?

– Потому что, – Марго заговорила хрипло и низко, изображая Донну, – не так оно устроено, детка!

Она встала и вернулась к окну.

– Не так, потому что ей нужны ее десять процентов.

– Да получишь ты эту прибавку. Какую-нибудь точно получишь.

– Наверное, – сказала Марго.

Она повернулась к Флоре, которая прикрыла глаза и прижала пальцами веки.

– Ты как себя чувствуешь?

– Просто голова болит. Знаешь, день был длинный…

– Но ты только посмотри на нее, на нашу девочку. Иди сюда, посмотри.

Флора поднялась, подошла к Марго, та обняла ее за талию.

– Серьезно, посмотри на нее. У нее все хорошо. Мы будем по ней скучать, но и у нас все будет хорошо.

Марго не без усилия открыла окно, и скрип старого дерева заставил некоторых подростков посмотреть вверх, замолчать и помахать. Флора была уверена, ей не показалось, что их голоса зазвучали звонче, чуть громче, в том числе и голос Руби, когда они заметили, что их слушает Марго.

– Они поют Landslide[24]? – спросила Марго.

Мелодия долетела до окна, и Флора разобрала слова («Смогу ли проплыть по морским волнам? Смогу ли управиться с жизнью своей? Оооо…»). Она рассмеялась.

– Да, наслаждаются словами, как могут только восемнадцатилетние.

– Они не понимают, насколько это грустно.

– Или, – сказала Флора, – думают, что знают, что такое грусть.

– У Руби красивый голос. Совсем как твой!