Хорошая компания

Она знала, что найдутся причины не предлагать Марго – которой деньги не были нужны – вернуть долг. Знала, что эти мелкие оправдания, скорее всего, повлекут за собой новые подарки Марго и позволят слегка манипулировать Флорой. Щедрость Марго была искренней, но очевидно говорила и о желании контролировать – быть той, кто знает тот самый магазин, где найдется то самое платье, предлагать так много, что ответом на эту щедрость неизбежно станет железная верность. Марго нравилось быть главной. Флора все это знала, и иногда ее это бесило. Но потом она посмотрела на себя в зеркало и подумала, что впервые за несколько месяцев увидит на свадьбе Джулиана, а на ней будет это платье – и сдалась.

Джулиан и Флора расстались зимой, Флора была уверена, что окончательно. Первые два разрыва продлились недолго: один – пару дней, второй – пару недель, но на этот раз прошли месяцы, и их последний разговор был полон боли, обвинений и слез. Так трудно быть парой рядом с Дэвидом и Марго, которые шли вперед, будто по одной из этих движущихся дорожек в аэропорту, обгоняя всех и даже не вспотев, а они с Джулианом изо всех сил пытались за ними угнаться, обремененные тяжелыми пальто, неудобной обувью и избытком багажа. Слишком много багажа.

Когда все шло хорошо, хорошо было до смешного, и вот этого Флора не могла постичь: как можно быть безумно счастливыми, заниматься потрясающим сексом, разговаривать часами, наслаждаться друг другом, а потом в комнату вползало что-то темное и зловещее, то, чего она никогда не ждала и не могла одолеть.

Почти всегда все начиналось с того, что Джулиан переставал спать. Флора просыпалась ночью попить, пописать или просто взбить подушку, а он лежал без сна и таращился в потолок. Поначалу Флора ему верила, когда он говорил, что бессонница не имеет к ней никакого отношения, потому что ей казалось, что у них все хорошо, просто в жизни хватало понятных стрессов. С работой все было непредсказуемо и переменчиво. Прослушивания выматывали. Джулиан и Бен вечно пытались наскрести денег для «Хорошей компании». Если в помещении на Хестер-стрит не стоял лютый холод, его наводняли крысы, а если не было крыс, то замыкало проводку, а если не проводка… список продолжался бесконечно. Стоило бессоннице начаться, становилось только хуже. Джулиан спал все меньше и меньше, делался непривычно угрюмым. Он затевал ссоры из-за пустяков – достаточно ли жарко, чтобы включать кондиционер, или был фильм, который они посмотрели, хорош – или так, сойдет разок. Флора сразу понимала, когда ему хотелось поскандалить.

– Я пыталась тебя предупредить, что это может оказаться непросто, – сказала Марго после их первого разрыва. – Он тебе рассказывал о своей семье? О матери?

Флора делала вид, что знает о его семье больше, чем знала на самом деле. Выпив пару бокалов пива, Джулиан вспоминал какие-то случаи из детства, шутил про свою безумную мать или рассказывал смешные истории о ее пьяных выходках, но стоило спросить его прямо, замыкался в себе. Он отказывался знакомить Флору с Констанс[29] («Я понимаю, какая ирония в этом имени»), и Флора обижалась, пока однажды ночью он не сказал ей: «Флора, я защищаю тебя». Ей приходилось ждать, когда он сам придет к тому, чтобы рассказать все в подробностях; а он шел к откровенности с трудом. Но потом, однажды ночью, между первым и вторым разрывом, шлюзы открылись. Они лежали в постели, счастливые, что снова вместе, может быть, чуть уставшие, но в основном благодарные. Флора слышала, как он в тот вечер говорил с матерью по телефону, резко и разочарованно. Дождалась тихой минутки после секса и спросила:

– Можешь мне рассказать о Констанс?

И он рассказал. О пьянстве, о таблетках, о поставленном в конце концов диагнозе «биполярное расстройство», о том, что мать отказывалась и смириться с ним, и лечить. Ее переменчивый нрав обрушивался на Джулиана и его младшую сестру, Вайолет, часто ночами, когда они уже спали. Он слышал, как мать внизу играет на пианино, – «Я понимал, что дело плохо, когда музыка становилась громче и быстрее, и ее уже нельзя было узнать», – шел в комнату Вайолет, будил ее и уводил к себе, чтобы уберечь. Констанс никогда не причиняла им физического вреда – «Не потому, что не пыталась, – сказал Джулиан, – просто мы были быстрее», – но приводила их в ужас. «Но вместе с тем, – сказал Джулиан, – понимаю, это дико звучит, но, когда ей не было плохо, она была просто отличная. Смешная, любящая, интересная. Просто иногда… она теряла рассудок».

Флора однажды виделась с сестрой Джулиана. Вайолет была сдержанной, вежливой, но не откровенной, заинтересованной, но настороженной. Она работала в социальной службе в Орегоне – похоже, что хотела уехать как можно дальше, оставшись при этом в Штатах. И хотя Вайолет и Джулиан постоянно говорили, она редко приезжала на восток, так что виделись они нечасто. Вайолет даже не пыталась общаться с Констанс; они не разговаривали много лет. Констанс никогда не видела двух сыновей Вайолет, своих единственных внуков. «И не увидит», – говорила Вайолет.