Хорошая жена

— Фанни, ты должна понять. Все в порядке. Я себя контролирую. Но… — казалось, она ищет слова для объяснения. — Я не единственная женщина, утратившая благодать и сама себе наносящая раны. Но иногда я чувствую себя такой одинокой. Думаю, из-за этого я становлюсь такой эгоистичной и раздражительной. — она кивнула головой. — Я ценю твое предложение встать на колени. Знаю, чего бы это тебе стоило, и чувствую соблазн посмотреть на тебя в этой позиции.

Я потянула Мэг обратно на кухню и усадила на стул.

— Скажи мне. Давай. Ты можешь мне сейчас все рассказать.

Она казалась удивленной и довольной.

— Я пыталась. — ее губы сжались, и она опять стала теребить браслеты. — О'кей. Пора покаяться. Я очень старалась занять себя другими вещами. Одеждой. Работой то здесь, то там. Случайными встречами. Благотворительностью и всем тем, чем занимаются женщины от безделья. Но кроме Саши и вас с Уиллом и Хлоей, ничто не увлекало меня глубоко. Мой разум был разрушен.

— Я слушаю тебя. — я поставила на плиту чайник и зажгла газ под ним.

Казалось, Мэг зачарована кольцом голубого огня.

— Но ты права, Фанни, пришла пора менять жизнь и думать по-другому. Когда мы вернемся домой, я найду себе жилье.

— Рядом с нами, — сказала я.

Ее брови поползли наверх.

— Нет. Не сходи с ума.

— Ладно. На приличном расстоянии.

Она улыбнулась. К дому подъехал автомобиль. Двигатель тихо урчал, дверь открылась и закрылась. Мэг взяла сумку.

— Неужели ты поедешь?

— Конечно, — сказала она. — она встала, положила руку мне на плечо и поцеловала в щеку, легкое, прохладное прикосновение. — Мы ведь хорошие старые друзья, правда? В конце концов? Мне нравится так думать, Фанни.

Я поцеловала ее.

— Конечно. — я продолжала крепко держать ее, и она виновато вздохнула.

— Иди спать, моя добрая бдительная Фанни.

— Могу я поехать с тобой? Почему бы нет? Дай мне пять минут.

— Нет, Фанни. Теперь я сама по себе. Помнишь?

Она победила, я поднялась наверх. Я слышала голоса, стук двери, гудение удаляющегося автомобиля.

* * *

Вчера ночью я широко распахнула ставни. Я собиралась дождаться возвращения Мэг, но заснула и проснулась от солнечных лучей, щекотавших мое лицо.

Внизу прозвучало несколько фраз на итальянском языке, после чего раздался стук в дверь. Я потянулась к футболке и накинула ее поверх моей ночной рубашки. С каждым шагом вниз по лестнице биение моего сердца ускорялось.

Итальянские полицейские, отметила я про себя, слабея от страха, всегда безупречны, даже ранним утром. Рубашка мужчины была белоснежна, его брюки выглажены так же совершенно. Пряжка ремня сверкала, а волосы аккуратно зачесаны назад ото лба.

— Очень жаль, синьора, — сказал он.

У его женщины-коллеги были длинные светлые волосы и узкая талия. Она шагнула вперед и сжала мои руки тонкими оливковыми пальцами.

— Где вы ее нашли, — наконец спросила я.

— Около церкви. — полицейский держался спокойно и профессионально. — Мы думаем, она споткнулась и ударилась головой о камень коновязи у фонтана. Но мы не можем с полной уверенностью утверждать, что ее не убили. Дождемся заключения врача.

Женщина помолчала, а потом спросила.

— Синьора была больна?

Я прикусила губу.

— Да, это можно считать болезнью в некотором смысле.

Минут через десять или около того, когда перестали дрожать колени, и я смогла натянуть на себя какую-то одежду, они проводили меня к машине.

В полицейском морге было тихо. Женщина коснулась моей руки.

— Держитесь за меня, если хотите, — сказала она.

Мои ногти впились в кожу ладоней. Мужчина около каталки кивнул головой и откинул в сторону простыню.

Первой моей мыслью было: все в порядке. Мэг спит. Просто спит.

Ее щеки были окрашены слабым румянцем, ее волосы свободно рассыпались по резиновому коврику под головой, скрывая рану. Ее губы слегка улыбались, на гладком молодом лбу не было ни единой морщинки.

Полицейский слишком хорошо знал, как реагируют на смерть близкого человека скорбящие. Отказ верить в несчастье был одной из возможных реакций.

— Синьора мертва, — мягко сказал он. — В этом нет сомнений.

«Не надо печалиться, — словно говорили эти улыбающиеся губы. — С меня хватит. Битва закончена. Да?»

Полицейский сверился со своими записями.

— Она пила в «Вакхе». Слишком много, согласно показаниям, и ей было предложено уйти в 2:30. Ее видели, когда она шла к церкви, а потом стучала в ее двери. Свидетель сказал, что он беспокоился за нее, потому что она сильно шаталась, и он пошел за ней, но она упала, прежде, чем он успел догнать ее.

Я наклонилась и коснулась безмятежного лба. Потом взяла ее за руку и один за другим выпрямила пальцы с маленькими жемчужинами ногтей. Они уже казались кукольными, восковыми.

— О, Мэг, — прошептала я, и горячие слезы потекли по моим щекам. — Мне так жаль, так жаль.

Когда я уезжала, они вручили мне полиэтиленовый пакет с ее вещами и списком. Одно кольцо, золотое. Браслеты. Один кожаный кошелек, пустой. Одна юбка из хлопка. Черные туфли на высоких каблуках. И, наконец, один крест, золотой. Удивленная, я сжала его между указательным и большим пальцами, длинная цепочка мерцала при свете лампы.