Хорошая жизнь

И если до этого ветер отвечал воем в линиях электропередач, то теперь просто молчал. Не было ничего, кроме тропинки, девушки и коляски с ребенком внутри.

Очередной вздох дался слишком тяжело, и руки девушки стали ватными. Она из последних сил держала коляску, но уже не могла передвигать ногами. Упала.

В последний момент, прямо перед падением, она увидела впереди огни поселения.

Женщина в цветастом платке, с небольшой дорожной сумкой на плече, шла тропинкой в сторону поселения. Вечерело, и хотелось поскорее оказаться дома, где было светло и тепло, и где никто ее не ждал.

Тропинка, как и всегда прежде, сворачивала в сторону от линий электропередач. Все в том пешем путешествии было привычным, но лишь до того момента, пока женщина не заметила вдалеке странный силуэт. Ей с самого начала показалось, что это коляска, но она переубедила себя, ведь она знала себя. Знала свои слабости.

Приблизившись, женщина осознала, что это действительно коляска стоит посреди тропинки, и рядом лежит без сознания девушка. Именно без сознания – женщина проверила ее пульс. Надеялась ли она, что пульс не прощупается?

Ребеночек в коляске приятно сопел.

«Хорошо, что не кричит, – подумала женщина, глядя на лежащую на земле девушку. – А ты поспи немного. Эта жизнь может больно укусить…»

Женщина взялась за ручку коляски. Шаг за шагом она отдалялась от лежащей на земле девушки. Уже через десяток метров она выглядела так, словно с этой коляской шла далеко не первый километр. Прекрасная мать. Любящая мать. И ребенок сопел под теплым одеяльцем. Он еще не знал свою маму. Пройдет время, и он узнает ее. Всему свое время.

***

Нестор Леонов любил свою мать. Любил даже тогда, когда она томно переглядывалась со своими партнерами по бизнесу, недвусмысленно двигая прекрасными губками.

Пусть она была уже немолода, но выглядела она столь эффектно, что дала бы фору какой-нибудь киношной знаменитости. Все же, она имела достаточно времени и возможностей, чтобы заниматься своей красотой, и еще привлекать внимание молодых и доверчивых бандитов. Нет, конечно же недоверчивых. Но не всякий мужчина устоит перед женскими чарами, а мужское начало куда выше по значению, нежели начало бандитское.

Сидя в гостиной на одном из просторных диванов; номинально присутствуя на «собрании», но фактически не имея никого права голоса, Нестор чувствовал себя лишним, но вид матери был столь же хорошим ядом, сколь и хорошей анестезией. Он имел право голоса. Он мог влиять на нее, пусть никто в это и не верил особо. Неважно. Сам он верил.

– Эта девчонка совала нос не в свои дела, – говорила мать, и руку ее целовал какой-то неприятный Нестору прихвостень.

– Мы забрали ее жизнь. Работал Калина.

– Он работает грубо, – мать скривила недовольную гримасу. – И еще стихи Маяковского читает. Они мне никогда не нравились.

– Но он хорош, – возразил спокойно Нестор.

– С этим не поспоришь.

Леонов посмотрел на стол. Там, словно предметы интерьера, длинным рядом были выставлены бокалы. Бутылка, словно охваченная томным чувством женщина, потела и задыхалась в ведерке со льдом. Рядом лежал револьвер.

В гостиную, достаточно просторную, чтобы устраивать всякого рода игрища, вбежала группа карликов. Одеты они были в черные фраки, подобранные строго по размерам. В дальнем углу для них были выставлены стулья – уже не по размерам, достаточно высокие.

Один из карликов попробовал забраться на стул. Это ему удалось, пусть даже он чуть не упал, заползая на сидение и подрыгивая короткими ножками.

– Хорошо, – с удовольствием протянула мать. – Давайте немного поиграем…

Зазвучала музыка. Бодрая детсадовская мелодия. Карлики с невероятным энтузиазмом пустились в пляс. Нестор смотрел на их лица и все пытался понять, что же такого веселого в этой игре, но в итоге пришел к одной простой мысли: за хорошую подачку можно веселье не только купить, но и вдохнуть его даже в очень невеселого человека.

Вот и музыке конец, и каждый должен занять место на одном из стульев, которых, к слову, всегда на один меньше, чем участников. Выбывает игрок – выбывает еще один стул. И так до конца, пока не останется только один игрок – победитель.

– Кто занял место той девчонки? – спросила мать, глядя на сына.

Тот продолжал смотреть в сторону карликов.

– Нестор…

Леонов отвлекся от игры. Устремил взгляд не на своего родителя, но на красные шторы, за которыми скрывалась темнота, запечатанная в оконной раме.

– Елена, – ответил он. – Ее место заняла Елена.

– Почему это Елена? – подал голос один из партнеров. – На каком это основании, позвольте спросить, она получила место?

Он сидел напротив Нестора. Мужчина далеко за пятьдесят, в костюме и очках, с неизменным значком партии на груди. Депутат. Отнюдь не утоливший с годами жажду наживы, оттачивающий свой бюрократический склад ума. Страдающий от приступов такой серьезной «болезни», как канцелярит.