Хорошее стало плохим (ЛП)

Мне хотелось подразнить его и спросить, почему он не считает, что это я, как всегда, сделала что-то глупое.

Мне хотелось плакать и спрашивать его, что еще Крикет не сделал со мной?

Но впервые в жизни я не могла сказать ни слова.

Я была таким же безвольным телом, как Крикет, лежащий на земле.

— Рози, — сказал он на выдохе.

Я наблюдала за ним, когда он присел передо мной, и его пальцы на моем подбородке скользнули в пятна крови, а затем почти болезненно сжались.

Боль приземлила меня, но именно яркая ясность его зеленых глаз вытащила меня, как рукой, из глубины моего несчастья.

— Хотя бы раз в своей чертовой жизни ты будешь слушать меня и подчиняться. Я вытащу тебя из этого проклятого болота, в котором ты сидишь, и посажу на стул. Потом я сделаю звонок. Пока мы ждем полицию, ты посмотришь мне в глаза и расскажешь, что здесь произошло. Ты слышишь меня, Харли-Роуз?

Я кивнула еще до того, как успела понять его слова.

Его взгляд ожесточился.

— Я хочу слышать голос.

— Почему я должна смотреть тебе в глаза? — спросила я на удивление уверенно.

Моя душа была слаба и падала в моей груди, и я спрашивала себя, убивают ли убийцы свою праведность вместе со своей жертвой.

— Потому что ты не отвлечешь меня этими прелестными голубыми глазами, я собираюсь уничтожать этот кусок дерьма снова и снова за то, что он сделал, если это заставило тебя воткнуть нож ему в шею.

Эмоции бушевали под руинами моей души и угрожали закипеть в горле.

Дэннер прочитал вопрос в моих глазах, и его суровое лицо превратилось из серьезного в гладкий мягкий шелк.

— Ты не хладнокровно убила его, Рози. Мне не нужно, чтобы ты говорила что-то, чтобы узнать правду.

— Ты не видел меня много лет, — прошептала я сквозь слезы, которые внезапно выступили в уголках моих глаз, — Откуда ты можешь это знать?

Другой рукой он обхватил меня сзади за шею и просунул ее во влажные от пота волосы, а затем сильно отдернул назад, ровно настолько, чтобы я зашипела от внезапности. Это действие было странно успокаивающим, и, не сознавая того, я поймала себя на том, что наклоняю голову, чтобы подставить шею под его касание. Понимая мой намек, его рука на моем подбородке скользнула вниз и обхватила горло, его пальцы мягко надавили на пульсирующие точки по обе стороны моей шеи.

— Ты думаешь, я не знаю, что под всей этой колючей дерзостью у тебя нежное, как распустившаяся роза, сердце, подумай еще раз, — сказал он тем же ровным, уверенным тоном.

Как будто он читал кому-то его права или декламировал код из полицейской академии. Как будто то, что он говорил, было неопровержимым, абсолютным фактом.

В каком-то смысле, если бы даже и была вероятность, что я не люблю офицера Лайнеля Дэннера, то она была стерт с лица земли только что этим моментом и этими словами. Его сердце пленило мое, даже несмотря на отсутствие у него интереса.

— Я все еще должен это сделать, — сказал он строго, но мягко, — Если ты думала, что я так это оставлю, потому что ты это ты, то ты ошибалась. Ты не позвонила отцу, ты позвонила мне, и я все улажу так же, как он бы сделал это ради тебя, но мой способ будет абсолютно другим и более законным, чем его, не так ли?

Когда я кивнула, тени проплыли по зелени его глаз, словно облака над головой. Его челюсть дернулась, когда он долго смотрел на меня, прежде чем встать и протянуть мне руку. Это была сильно загорелая рука, идущая от крепкого запястья с толстыми венами, которые бежали вверх по его покрытым жилами предплечьям. Сильная рука на конце сильного предплечья на теле самого сильного человека за пределами клуба, которого я когда-либо знала.

Пошатываясь от всего, в том числе от мощного возрождения моего детского обожания, я молча взяла его протянутую руку и позволила ему очистить меня от липкой крови. Мое сердце глухо, болезненно пульсировало, и моя кожа была нежной, как мякоть перезрелого персика, упавшего на землю. Тем не менее, я сидела на одном из своих немного шатких деревянных стульев и смотрела, как он вытащил свой телефон и сделал звонок в аварийную службу.

Я не слушала, когда он разговаривал с оператором. Вместо этого я наблюдала, как его плотный, красиво очерченный рот открывался во время произношения слов, как его розовый язык щелкал по квадратным белым зубам. Меня тревожит ситуация, когда меня так физически тянет к другому мужчине, в то время как труп моего бывшего едва не мерзнет на земле, но меня всегда безвозвратно тянуло к Дэннеру, и наблюдение за ним в его стихии «Хороший полицейский в действии» сосредотачивало меня.

Снова это ощущение, что стоило мне моргнуть, и тут же появились люди, хлынувшие через двери моей квартиры с аппаратурой и фотоаппаратами, в синей форме с говорящими рациями. Я подпрыгнула, когда трое из них попытались загнать меня в угол, пока Дэннер разговаривал с двумя людьми, осматривающими тело. Я не могла как следует расслышать их голоса. Звук был, но слова казались нечеткими, как у взрослых в мультфильмах Чарли Брауна.

Бах бах бах, бах-бах.