Хороши в постели

– Ну, неограниченные ресурсы и риск, что меня узнают, или я просто старая добрая Кэнни?

– Давай попробуем со старой доброй Кэнни.

– Хм-м. – Я поерзала. – Я бы пошла в кассу на Таймс-сквер и попыталась купить билет за полцены на сегодняшнее бродвейское шоу. Потом пошла бы в магазин Стива Мэддена в Челси посмотреть, что есть интересного. Обошла бы все галереи, купила шесть заколок за доллар на блошином рынке в Коламбусе. Поужинала бы в «Верджилз» и отправилась бы на выставку.

– Огонь! Погнали! – Знаменитая Макси села, как была, голая, вся в грязи, с чем-то густым и липким на волосах, и сняла ломтики огурца с глаз. – Так, где мои кроссовки? Где одежда?

– Ложись обратно, – со смехом велела я.

Макси легла.

– Что такое Стив Мэдден?

– Чудный обувной магазин. Я однажды забрела туда, попала на распродажу «Нет большой ноге». Сорок второй размер отдавали за полцены. Считаю, сорвала обувной джекпот в тот день.

– Звучит круто, – мечтательно протянула Макси. – Ладно. А «Верджилз»?

– Барбекю, – сказала я. – Они готовят роскошные ребрышки, жареную курицу и булочки с кленовым маслом… но ты же вроде вегетарианка, да?

– Только официально, – отмахнулась Макси. – Обожаю ребрышки.

– Слушай, а ты уверена, что мы сможем такое провернуть? В смысле, тебя же могут узнать, да? И Эйприл… – Я неуверенно покосилась на Макси. – Я… то есть я не хочу на тебя давить, но если бы мы могли немного поговорить о твоем фильме… чтобы я написала статью и редактор меня не убила.

– Разумеется, – величественно кивнула Макси. – Спрашивай, о чем хочешь.

– Попозже. Не хочу пользоваться ситуацией.

– Ой, да ладно тебе! Вперед! – Макси весело хихикнула и начала с заголовка: – Голая Макси Райдер в спа, облитая ароматическими маслами, рассуждает о своей потерянной любви.

Приподнявшись на локте, я внимательно на нее посмотрела.

– Ты уверена, что хочешь говорить о потерянной любви? Это единственное, при упоминании чего Эйприл превращалась в фурию. Она хотела, чтобы репортеры спрашивали только о работе.

– Главное для актера в том, что ты можешь взять свою жизнь, свою боль и обратить ее себе на пользу. Заставить работать. – Она сделала глубокий, очищающий вдох. – Все служит определенной цели. Если мне придется играть отвергнутую женщину… скажем, брошенную публично на ток-шоу… я буду готова к роли.

– О, ты считаешь, тебе не повезло? Мой бывший ведет колонку сексуальных советов для мужчин в «Мокси».

– Серьезно? Я была в «Мокси» прошлой осенью. «Макси у “Мокси”». Глупость такая. Твой бывший когда-нибудь писал о тебе?

Я горестно вздохнула:

– Я его любимая тема. И это совсем не весело.

– Что-что? – Макси привстала. – Он писал о чем-то личном?

– Ага. – Я кивнула. – Для начала, про мой вес.

Макси снова выпрямилась.

– Любовь с пышной дамой? Так это ты?

Черт побери. А в мире остались еще люди, не читавшие эту идиотскую статью?

– Это я.

– Ого, – протянула Макси, рассматривая меня.

Я очень надеялась, что она не оценивала, сколько примерно я вешу, и не прикидывала, на самом ли деле Брюс гораздо мельче.

– Я в самолете читала, – извиняющимся тоном сказала она. – Обычно я «Мокси» не читаю, но перелет был настолько долгим, мне стало скучно. Осилила выпуски месяца за три…

– Тебе не за что извиняться. Многие читают этот журнал.

Макси снова легла.

– Это ты назвала его человеком-биде?

Я залилась краской.

– Никогда не говорила ему это в лицо.

– Ну, – вздохнула Макси, – могло быть и хуже. Меня вон бросили на шоу Барбары Уолтерс.

– Знаю, видела.

Мы полежали в тишине, пока персонал смывал с нас грязь с помощью дюжины шлангов. Я чувствовала себя очень избалованным редким домашним животным… или очень дорогим куском мяса. Затем нас посыпали крупной солью, растерли, снова вымыли, завернули в теплые халаты и отправили на процедуры для лица.

– Думаю, тебе пришлось хуже, – рассуждала я, пока высыхали наши маски из глины. – То есть когда Кевин объявил, что вышел из длительных отношений, все зрители поняли, что он имеет в виду тебя. Но со статьей все иначе: кто скрывается под «К.», знают лишь…

– Все, кто знаком с тобой, – закончила Макси.

– Ну да. Так или иначе. – Я вздохнула.

Окруженная морскими водорослями и солью, музыкой в жанре нью-эйдж и теплыми руками массажиста Чарльза, смазанными миндальным маслом, я чувствовала себя словно в облаке, восхитительном, парящем в сотнях километрах над миром. Вдали от телефонов, которые упрямо молчали, обиженных коллег и высокомерных публицистов. От собственного веса… меня даже не волновало, что подумали Чарльз и компания, пока натирали меня, смазывали и переворачивали, настолько все было далеко. Остались только я и моя печаль, хотя даже она не казалась настолько тяжелой, как обычно. Она просто ощущалась, как нос, как шрам над пупком, который остался после ветрянки в шесть лет. Просто еще одна часть меня.

Макси схватила меня за руку:

– Мы ведь друзья, да?

На мгновение мелькнула мысль, что она не всерьез, что для нее это типичная киношная дружба на шесть недель на съемочной площадке. Но мне было все равно.

Я сжала ее руку в ответ:

– Да. Мы друзья.

– Знаешь, что я думаю? – начала Макси, поднимая пальчик.