Хорошие люди

Придя в палату, долго не могла заставить себя взглянуть в зеркало. Все-таки посмотрела — зрелище не для слабонервных: водоросли в осеннем пруду, зеленый веник в бане. Подруги пытались успокоить. Но успокаивать-то особо и не нужно было: я сама сделала выбор, и он мне показался правильным. Только вот как быть дальше? Завтра приедет мама, ей же не объяснишь всю историю тонких взаимоотношений с Людмилой. Не стоит ее расстраивать. Значит, мне опять придется врать, значит, маме опять придется делать вид, что она мне верит. Как сложно со взрослыми!

Пришел Йоршик, посидел рядом и потом говорит:

— Зеленка через три дня сойдет, а можно еще и попробовать отмыть.

— Угу, — отвечаю мрачно. — Попробую.

— Девчонки, — говорю, — мне бы немного одной побыть, никак в себя прийти не могу.

— Я не девчонка, — бурчит Йоршик, — но, так и быть, уйду.

И меня оставили.

Сижу в раздумье, а сама утешаю себя. Что, если бы Людмила эту злополучную зеленку на себя вылила? Было бы мне от этого счастье? Нет, конечно, нисколечко не было бы. А почему? Да потому, что в тот момент она впервые позаботилась обо мне по-своему, думала о чем-то хорошем, улыбалась. Довольная такая, радостная, нельзя портить роскошные волосы человеку, когда у него в душе покой и гармония. Мои-то что? Они так себе и никакой ценности не представляют. Если их, к примеру, обрезать, то ничего страшного не случится.

Я достала из тумбочки ножницы и стала выстригать понемногу, по клоку волос, с разных сторон. Сначала убрала откровенную зелень, а потом пошла кромсать все подряд. В результате голова стала похожа на позеленевшую от времени шахматную доску. Полюбовалась в зеркало проделанной работой и пошла к Роману в вожатскую.

Что мне нравится в Роме, так это то, что он ничему не удивляется и особо ни о чем не расспрашивает. Такое ощущение, что он понимает тебя с ходу. Вот и когда увидел ребят с разбитыми носами, воспринял все так, будто это обычное дело: хотят мальчишки — ходят с побитыми рожами, а не хотят — ходят с непобитыми. Чему удивляться?

— Садись, красавица, — сказал Рома и предложил мне единственный стул в комнате. Немного подумав, достал бритвенный станок и пошутил не очень остроумно:

— Думаю, нужно чуть подровнять, особенно на висках.

Бритье длилось долго — около часа. Процедура несколько непривычная, но прикосновения Роминых рук были нежны и приятны, а от рубашки его пахло папиным потом. Между делом Роман как бы невзначай предложил:

— Ты как-то рассказывала мне о пяти причинах, почему хочешь покинуть Россию. Завтра по приглашению начальника лагеря приезжает известный журналист, давай после ужина устроим с ним диспут по твоей статье. Я думаю, это будет неожиданно для журналиста и интересно ребятам.

— Кстати, твой внешний вид будет неплохо сочетаться с возмутительной темой, — добавил хитрющий Рома.

Ну как я могла отказать человеку, которому обязалась помогать с самого первого дня пребывания в лагере?

— Все, принимай работу, — сказал довольный Роман. Я поднялась, протянула ладонь, и мы ударили по рукам.

— Спасибо, — говорю.

— Не за что. Обрастешь, приходи еще. — Шутить Роме дозволялось.

6

Мой новый имидж произвел фурор, и я вмиг приобрела популярность. Обо мне говорили, на меня показывали пальцами. Девки из второго отряда вдруг пожелали со мной водиться («А ты, оказывается, классная», — удивилась Маринка, жалея, что первой не догадалась обриться наголо), а несколько мелких из младших отрядов даже попытались подражать мне: облились зеленкой и выстригли волосы. Со всех сторон ветер успеха доносил мое правильное имя — Джулия. Но сейчас совсем не об этом.

На следующий день случился давно ожидаемый родительский день, который означал, что практически всех счастливчиков разберут под расписку, можно будет погулять на свободе с родными, поесть привезенных вкусностей и даже искупаться в реке или озере.

Аська с утра была сама не своя, что называется — как на иголках. Каждые пять минут хваталась за телефон и чего-то ждала. Смотреть на нее было больно и страшно, и мы все за нее переживали. Зашла Людмила, зализанная как всегда, разве что без дурацких очков. Сказала весело:

— Ася, Роман Анатольевич дает мне на сегодня выходной, а сам остается дежурить. Пойдешь со мной купаться?

И в это время зазвонил Асин телефон.

— Мама! — заорала она как бешеная.

Ни моя бритая голова, ни разорванное сердце Адель не могли вынести такого, да и другим стало не по себе. Мы дружно покинули палату, а Аська осталась что-то быстро-быстро щебетать. Но ведь позвонил же ей кто-то?

Когда мы вернулись, Аська сияла. Мы ждали объяснения, но его не последовало.

— Она едет, — твердо объявила Ася.

Приехали к Алсу, к Эдите, к Адель. Наконец приехала моя мама. Что и говорить, мой вид ее впечатлил. «Была русалкой, — соврала я. — А потом дождь, и вот — результат на лице. Вон Ася подтвердит. Если помнишь, я давно мечтала обриться, чтобы волосы были гуще, да ты и сама об этом твердила». Мама вздохнула, но предпочла поверить и не стала больше расспрашивать.

— Вы снова с отцом поругались? — спросила я, чтобы сменить щекотливую тему.