Хорошие люди

По рассказам, раньше в лагере «Зарница» проводилась обычно для галочки. Но в этот раз, похоже, все было по-другому. Отряды еще завтракали, когда к нам с заговорщицким видом подошел Жора и, подмигнув, громким шепотом приказал: «Диверсанты, выходите!» Мы вышли. А столовая, она рядом с воротами. У ворот стоял грузовик с толстым брезентовым тентом. «Диверсанты, залезайте!» — скомандовал Жора. И в тот момент, когда кто-то успел залезть в кузов, а кто-то еще лез по лесенке, машина почему-то тронулась с места, оставшихся двух-трех человек буквально закинули внутрь. Всего нас было человек пятнадцать-двадцать диверсантов, включая Жору. В машине сидела врачиха с чемоданчиком и еще несколько взрослых из администрации лагеря. Не успел наш грузовик вырулить за ворота, как раздались громогласные вопли: «Лагерь, вставай! В ружье! Диверсанты смылись!»

Нас повезли к озеру с загадочным именем — Акманай. Туман еще стоял над землей, и место там влажное, росистое было. Ладно еще мы в куртках — на них тут же какие-то погоны нашили, а потом всех собрали в кружок и объявили: «Вот вам флаг, вы его должны хорошо спрятать». И сами мы должны были- спрятаться. А в этот момент было видно, как в лучах только-только поднимающегося солнца вереницей продвигается в нашем направлении весь лагерь. Мы маялись минут сорок, не зная, чем заняться, даже присесть некуда — до того сыро, но скоро туман начал потихоньку подниматься выше, рассеиваться, и показалось ярко-красное солнце.

Мы с нетерпением ждали, когда же эти дойдут до нас. И когда первые преследователи подошли достаточно близко, последовала команда: «Диверсанты, прячьтесь!» Мы с Адель спрятались в ложбине, поросшей кустарником, куда с трудом, кряхтя, спустились: не больно-то и хотелось хорониться в мокрой траве. Залегли в каком-то болоте. Остальные тоже разбежались, кто за дерево, кто куда. И в это время нас накрыла волна лагерников. Они неслись с воплями, причем несколько человек промчались чуть ли не по нашим головам, перепрыгивая через нас. Мы слышали там и сям голоса, что этого поймали, того поймали. Нам уже и сидеть-то надоело — думали, скорей бы все закончилось. Но, к нашему удивлению, несмотря на то, что безумное стадо через нас промчалось, нас не обнаружили. Неожиданно возник Артур, поглядел направо и налево, Адельку в упор не видит. «Аделька, тебе пора сдаваться, — пошутила я, — вряд ли он способен самостоятельно найти свое счастье». Прошел совсем рядом Роман, скорее всего, заметил нас, но он свой и поэтому не выдал. Людмилины туфли-тапочки появились неожиданно прямо перед моим лицом, я уже хотела подняться, однако вожатая сделала вид, что смотрит в другую сторону, — понятно, ей приятно, что мы валяемся в мерзкой грязи, хочет продлить удовольствие. Так мы пролежали больше двадцати минут, пока из мегафона не раздался трескучий голос Людмилы: «Диверсанты, выходите!» Мы вышли — нас оказалось человек семь непойманных, — вышли, как законопослушные граждане, и тут Людмила объявляет ехидно: «Вы арестованы!» Что за фигня? Не может она без подлостей. «Вы нарушаете конвенцию», — возмутился было Жора, но неожиданно заткнулся, увидев выставленный средний палец Людмилы. И как ей не стыдно, она же вожатая! Мы были условно связаны и условно отконвоированы. Флаг так и остался ненайденным — никто из диверсантов так и не вспомнил, где его спрятали.

К этому времени гвардия безумно проголодалась, поэтому все были рады полевой кухне и… о нас моментально забыли. Забыли обо всем. Но «диверсантов» не обделили: принесли чай и кусочки сыра — кстати, нет ничего вкуснее лагерного чая, который готовится в полевых условиях; возле будки начальника лагеря, рядом с выходом, росли кусты малины и смородины, и вожатые никогда не забывали брать с собой веточки для заварки; когда в котле на костре все это закипало, получался чай, изумительный по аромату.

Все лопали так, что за ушами трещало. Не успели мы дожевать последний кусок, как к нам опять подкрался Жора и шипящим змеиным шепотом сказал: «Диверсанты, вам устраивается побег». Нас опять забросили в машину. При этом оказалось, что лагерная элита, которой не хотелось переться обратно пешком, заняла большую часть кузова, так что нам, диверсантам, скамеек не хватило и пришлось сидеть буквально друг на дружке. И тут вожатые стали вопить: «Диверсанты удрали, диверсанты удрали!» Но публика на это чихает и продолжает обедать, всем по барабану и никто за машиной не бежит.

Мы едем, едем и вдруг чувствуем, что начинаем задыхаться — представьте, солнце печет адски, брезент у машины раскалился, а народу внутри как сельдей в бочке. Сначала крепились, потом кому-то стало плохо, медичка достала чемоданчик с лекарствами, стала искать нашатырный спирт, а потом как закричит: «Режьте брезент!» Пока была суматоха, я смотрю, у нее в чемодане пузырьки с зеленкой болтаются — а зеленка в лагере вещь полезная, — я незаметно прибрала их себе в карман, авось пригодятся.