Хорошие люди

Стали представлять, как это сделать лучше, и начали готовиться, чем совсем отвлекли Адель от грустных мыслей. Мне спутали волосы, навтыкали туда разный мусор, да и другие выглядели так, словно они только что из психушки, и в таком виде отправились в столовую.

Поужинали первыми второпях и стали ждать. Распределили, кто побежит к младшим отрядам, кто к старшим. Наконец настал час «Ч». Мне зачем-то сунули в руки книгу, которая называлась «Страх». Жду. И вот Рома поднимает поднос, неожиданно роняет его на пол и кричит кодовые слова: «Клетка открыта!» И в этот миг мы бросаемся в разные стороны с криками: «Хомячка не видали?» Это я думала, что все бросятся в разные стороны, на самом деле мои подруги струхнули и дружно побежали к малышне, одна я рванула к старшикам. Как идиотка! Некоторые включались сразу и подыгрывали, кто-то реально верил и не врубался, а один парень на стул встал — от страха, как он сказал. Я от волнения плохо соображала, и черт меня дернул добежать до вожатского стола и спросить у мирно ужинавших взрослых: «Вы хомячка не видали?» Они дружно повернулись ко мне. Никто не веселился, и — о май гяд! — на меня с насмешкой смотрела Людмила:

— И вы участвуете в этой безвкусице, Юлия? Кто придумал эту дрянь? — глаза вожатой искрятся, как у кошки перед «Китикэтом».

Хлесткие слова — будто пощечина, и я краснею.

— Меня зовут Джулия! — отвечаю дерзко и, расстроенная, плетусь к своему столу.

На этом флешмоб, в общем-то, и закончился. Я пришла в себя, когда услышала смех подруг, обсуждавших веселье, восторгам не было конца. Рома беседовал за соседним столом с каким-то крупным мужиком в серых брюках и белой рубашке — начальником лагеря, наверное, — наши взгляды встретились, он улыбнулся и помахал мне рукой. У меня отлегло от сердца, это был хороший знак.

4

Ночью не спалось. Духота в палате. Ждали, пока мальчишки за стеной угомонятся. Наконец у них все стихло. Похоже, заснули. Выждали еще минут десять-пятнадцать.

— Что, пойдем? — спросила Ад ель.

— Пойдем! — откликнулись мы дружно.

Ася, правда, струхнула, и ее решили оставить на шухере. Ну ладно, пошли. Потихонечку прокрались к мальчишкам. Для начала обмазали их зубной пастой и думаем: «Это же слишком примитивно. Что бы такого еще сделать?» Потом перепутали обувь, связывая ее вперемешку шнурками. С собой у нас были иголки и нитки, и все, что из одежды находили в темноте, старательно сшивали вместе. Под конец натянули между кроватями веревки. И вдруг в самый ответственный момент Гусь, рядом с которым я как раз суетилась, приподнимается и садится на кровати. Мы замерли. А он громко так: «Мы балдеем». И тут же плюх — и дальше спать. Обошлось! Но столько страху пережили!

Где-то в четыре утра или даже в пять последовал ответный визит. Видимо, кто-то из мальчишек проснулся, обнаружил диверсию. И хотя мы ожидали коварных действий «противника» и старались не спать, сон нас все же сморил. И мы проснулись только оттого, что они топали как слоны. Но у мальчишек с фантазией было плохо, поэтому они в основном намазали девчонок пастой, а кому-то еще и одеяло испачкали. Мы с Аделькой довольные такие: «А нас не намазали!» А потом вдруг как стало стягивать кожу на лице — мы поняли, что жестоко ошиблись, и пошли умываться. В пять утра. В это время старший вожатый Жора возвращался откуда-то, на нас посмотрел — ха! — ив восторге вытянул большой палец: «Во!»

В результате ночных мероприятий все проспали и опоздали на зарядку.

* * *

Людмила злилась, и ее новая выходка оказалась, мягко сказать, подлой. Мелкие гадости, я думала, — удел стервозины вроде Тыковки, но никак не взрослого человека, а тем более вожатого. Но обо всем по порядку.

В очередной безумно жаркий день нам выпало играть в пионербол с командой из соседнего лагеря, находившегося совсем неподалеку. Назывался он незамысловато и совершенно антонимично нашему — «Дубки».

Мы пошли туда пешком. Это километра четыре, наверное; в принципе — недалеко, если б не бурная бессонная ночь. Команда была большая, в нее еще запасные входили, и группа поддержки, и вожатые, разумеется. Нас с Аделькой, единственных из пятого отряда, включили в сборную, все остальные девочки были старше — из второго. Они сразу же стали относиться к нам надменно-презрительно и попросту делали вид, что не замечают нас. Меня это бесило, но Адельке было наплевать, она играла неплохо и всеми силами старалась попасть в команду. К сожалению, я поздно поняла почему, иначе бы не согласилась на авантюру. А ларчик открывался просто: ее Артур репетировал с группой поддержки. Так она, дурочка, решила выпендриться перед ним!