Хорошие люди

— Веня, уезжай назад, пока не поздно, — от чистого сердца предложил Станислав. — Мне к жаре пришлось привыкать поневоле, зачем ты будешь добровольно страдать?

— Страдать? Чепуха. Антуан Экзюпери говорил, что не верит в страдания. Ты меня не понял, Стас. Я не боюсь страдать. Просто я удивляюсь…

Вениамин спрашивал:

— Ты доволен жизнью, Стас?

— Конечно.

— И тебе больше ничего не хочется?

— Почему? Есть много вещей, с которыми я хотел бы познакомиться.

— Как ты умудрился жениться?

— Вот так вот.

— Домой после демобилизации не собираешься?

— Только когда устроюсь на работу.

Этот разговор происходил в гостинице, в которой остановился Вениамин на несколько дней.

— Все-таки меня удивляет, Веня, что ты решил зацепиться именно здесь.

— Я тебе все объяснил в письмах, Стас. Я бы все равно устроился где-нибудь в другом месте, только не дома. Но во всех других местах у меня нет друзей, а здесь есть ты. Ведь мы с тобой не чужие?

— Конечно. Но мне придется там изучать какую-нибудь другую профессию.

— Проще ничего не бывает. Ты парень с головой… Я устроюсь, осмотрюсь, приживусь, а когда ты приедешь, все будет ясно.

Из гостиницы Станислав повез Вениамина к Людмиле.

— Люда, это мой друг.

— Очень приятно.

— Вениамин, — сказал Вениамин.

— Людмила, — вежливо ответила Людмила.

— Мы, Людмила, — сказал Станислав, — решили вместе работать на строительстве комбината… Я тебе говорил?

— Ты говорил, но я убей, не знаю, — кем я буду работать там?

— Когда я устроюсь, — сказал Станислав словами Вениамина, — устроюсь, приживусь, потом вы с Олей приедете… Впрочем, до этого еще так далеко! Год целый, а его прожить надо…

— Проживем, — сказал Вениамин уверенным тоном.

— Проживем, — согласился Станислав. — Проблемы нет.

Он действительно был уверен в своих способностях; он был в силах построить жизнь так, как сам этого захочет.

Затем Станислав проводил друга в гостиницу, где они и простились.

— Я думаю, — сказал Вениамин, — что иногда смогу приезжать сюда. По выходным.

— Давай. — Станислав грустил, прощаясь с другом. — Я буду рад. Ты мне сообщай открыткой заранее, и я буду ждать. Меня не всегда могут отпустить.

— Само собой.

Станислав грустил, потому что встреча с Вениамином Барабановым о многом напомнила ему, и в первую очередь об Оле, которая навсегда (теперь он часто повторял эти слова) ушла от него.

Станислав и Вениамин прощались долго, потому что воспоминания продолжались. Вениамин рассказал о том, что был очень удивлен, увидев Юрку — так он вытянулся и такой красавец! И работает — будь здоров.

— Владимира Петровича помнишь? — спросил Вениамин.

— Директора комбината? Как же!

— Он говорит: золотые люди эти Вахтомины. В них — будущее! Это он мне по секрету. И отец, говорит, ихний, Клавдий Сергеевич, железный был человек. Со своими недостатками, правда, не всем нравился, но — железный. Владимир Петрович надеется, что ты вернешься на комбинат.

— Ну да! Нашел спеца…

— При чем здесь это?

— А ты ему сказал, что я женатый человек?

— Разговора об этом не было. Но это его бы и не смутило, я думаю…

Станислав даже на минуту не мог себе представить Людмилу Обухову в деревне Вахтомино. Усмехнувшись своим мыслям, он спросил:

— Бабушку Варвару видел?

— Видел. Поговорил… — На этот раз Вениамин не очень охотно ответил на вопрос друга. — Постарела она.

— Время идет.

— Она, по-моему, не очень довольна твоей женитьбой.

— Что поделаешь?

— Тебе, между прочим, привет от Оли.

— Спасибо. — Станислав ждал, когда Вениамин произнесет имя своей сестры, но не ожидал, что он передаст привет от нее. Спросил: — Ну, как, нравится ей семейная жизнь?

— Не интересовался.

И больше на эту тему друзья не говорили. И вскоре простились — уж не первый раз в этот день. Вениамину предстояло через два дня уезжать на строительство комбината, Станислав вернулся в часть.

Спустя неделю, Людмила устроила Станиславу допрос:

— Это и есть твой друг детства?

— Вениамин-то?

— Не знаю, как его звать!

— Я вас познакомил.

— Я не расслышала… Я не хотела расслышивать, потому что он мне с первого взгляда не понравился.

— Почему?

— Не понравился — и все. Какой-то он… самонадеянный.

— Глупости.

— Что?

— Ошибаешься, говорю. Венька прекрасный человек.

— Тем более. Я не хочу, чтобы ты с ним сдружился еще больше.

Это было что-то новое. Станислав открыл было рот, хотел сказать, что очень удивлен таким заявлением Людмилы, но она уже смеялась — громко, запрокинув голову:

— Ха-ха-ха! Хорошо я тебя разыграла, мой милый солдатик! Правда? — Людмила потрясла головой, будто окунулась только что в воду.

Станиславу не понравились ее слова, и он сказал:

— Все-таки странные у тебя шутки, Люда… Иногда.

— Не обижайся на меня! — Она порывисто обняла Станислава, прижала его голову к своей груди. — Мне иногда так хочется повеселиться, Стасик, а веселиться не с кем. Я же не виновата, что вижу тебя только по выходным дням, да и то не всегда.

— Еще надоем, подожди.

— Нет-нет, не надоешь! Только не запрещай мне иногда шутить, ладно?

— Я не имею права запрещать, ты взрослый человек.

— Замечательно, мой милый солдатик. Но в каждой шутке есть доля правды.

— Ну?