Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства

Какие-то из настроений дают выигрыш генам, жертвуя нами. Желание обрести идеального брачного партнера и не знать проблем в сексе если оказывается удовлетворено, то это огромное счастье, однако для многих такое желание оборачивается хронической изматывающей фрустрацией. После отчаянной борьбы за статус и богатство в дамках оказываются единицы, а основная масса просто портит себе жизнь.

Я лечил или пытался лечить немало высокопоставленных персон, главным образом вице-президентов компаний и университетских деканов. У многих ключевая проблема состояла в ненасытном честолюбии, не удовлетворяемом даже такими колоссальными достижениями. В ряде случаев им становилось значительно легче, когда они осознавали, что абсолютного удовлетворения подобных желаний ждать бесполезно[409]. Однако те из наших предков, которые легко эти желания игнорировали, оставляли меньше потомства, поэтому наш мозг принуждает нас из кожи вон лезть, чтобы гены получили свое.

Платон предупреждал, что погоня за удовольствием ведет к несчастью. Будда учил, что желания невозможно удовлетворить полностью. В любой религии отыщутся рекомендации, как выйти из гедонистической гонки и избавиться от бремени связанных с ней эмоций. Но эти рекомендации сродни советам диетологов – обильные, правильные, продиктованные лучшими намерениями и по веским эволюционным причинам практически невыполнимые в обычной жизни.

Опасности современной среды

Непреодолимые соблазны современного пищевого изобилия провоцируют атеросклероз, ожирение и гипертонию, однако невиданными для наших предков соблазнами и сложностями полна не только физическая среда, но и социальная. Первобытный охотник-собиратель не пробовал пробиться в НБА. Не засиживался допоздна в твиттере. Не ходил по инстанциям, проклиная бюрократическую волокиту. Не предавался долгим размышлениям, заводить или не заводить детей. Не готовился месяцами к бракоразводному процессу. Однако депрессия возникала и у него.

На протяжении двух десятилетий я узнавал у коллег-антропологов статистику депрессии в изучаемых ими культурах. Антрополог Ким Хилл много лет провел в племени аче в амазонских джунглях, и каждый год, когда он возвращался, я спрашивал, сколько случаев депрессии ему довелось наблюдать. Из года в год он отвечал, что практически ни одного, хотя туберкулеза, зараженных зубов мудрости и прочих проблем со здоровьем, способных кого угодно повергнуть в отчаяние, в племени хватало.

И вот примерно на десятый год я услышал другой ответ. Исследовательская группа Кима Хилла открыла там медицинский пункт – и, к изумлению своему, обнаружила у местных жителей массу недугов, которые прежде оставались незамеченными. Люди потянулись к ним с жалобами на пессимизм, безнадежность, утрату интереса к жизни, отсутствие аппетита, плохой сон, проблемы с пищеварением и просто неохоту ничем заниматься. Особенно заинтриговала меня подмеченная Кимом особенность: каждый новоиспеченный вождь, пробыв в статусе главы племени считаные месяцы, являлся в клинику с симптомами тревоги и депрессии.

Различия между современной средой и той, в которой жили наши предки, растут все быстрее и быстрее. Как свидетельствуют некоторые данные, в современной среде аффективные расстройства действительно могут быть распространены больше[410]. И хотя обстоятельные исследования не подтверждают рост статистики клинической депрессии в последние десятилетия[411], иногда и вправду создается впечатление, что у нас бушует эпидемия. Вездесущая реклама антидепрессантов, курс на снятие стигмы – неудивительно, что депрессия становится вполне уместной темой для светской беседы. О засилье депрессии трубят СМИ. Даже если тяжелая депрессия и в самом деле не участилась, набирает обороты подавленность, не выходящая за рамки нормы. И наконец, в создании обманчивого впечатления могут быть повинны причуды памяти. В ходе масштабного анкетного исследования молодежь отмечала у себя депрессивные эпизоды гораздо чаще представителей старшего поколения – отсюда был сделан вывод о стремительном распространении депрессии[412]. Однако больше похоже, что депрессия просто изглаживается со временем из памяти[413],[414].