Хороший братец – мертвый братец

– Дядь Петь, что за проблема-то? Всего дел – проверить, вправду ли это золото, а затем продавать его помаленьку.

– Верно, Серега, верно, – согласился дядюшка. – А представь, какой гул в Старой Бологе поднимется, когда мы принесем металл на пробу. Городок-то маленький. Повалят к нам кладоискатели, житья не станет. Нет, надо в область ехать. Или самим кислоту в Бологе добыть, но тихо, под разными предлогами… А как продать? Тоже умение требуется…

«Заржавел дядька в глуши, остроту потерял, – подумал я. – Где ж его хваленая хватка?» Мне представились прежние владельцы золотого котелка (вполне возможно, наши общие с дядей Петром Макаровичем предки), которые точно так же ломали головы, тяжело соображая, как распорядиться богатством: вот оно вроде в руках, а в руки не дается, да так ничего и не надумав, махнули рукой и стали использовать казанок по прямому назначению, забыв о его цене. А может, напрасно грешу я на предков, и котел дошел до них из глубины веков в том же виде, что и до нас…

– Пращуры небось с голоду лебеду в котелке варили, – сказал я вслух.

– Мертвых зря не хули, – строго сказал дядюшка. – Может, они способ такой придумали свое золото спрятать. А может, и не золото это вовсе… Ну да с этим-то мы скоро разберемся. Коли что, то есть у меня приятель в Саранске, вместе сидели. Слетаю к нему, разведаю, не поможет ли продать… Меня, Сережа, не поверишь, другое тревожит. На хрена все это нам? Хоромы кирпичные, причал в полберега, катера… Вышки с пулеметами придется ведь ставить, чтоб добро оборонять. Озеро купить, обнести колючей проволокой и стражу нанять.

«Заржавел дядька», – подумал я вновь.

– Масштаб раздвинь, дядя Петя. Купи остров в океане и лови себе меч-рыбу вместо здешней плотвы. И проволоки никакой не понадобится.

Дядюшка крякнул.

– Нам и тут хорошо.

Каюсь, разобрало меня при этих его словах дурное ехидство:

– А не помнишь ли, Петр Макарович, кто всю кашу с кладом заварил?

– Увлекся я, – смутился дядька. – Техническая идея была уж больно хороша.

– Какая на фиг техника? – продолжал я наступать. – Способность и ничего больше. Природный дар.

– Дар, говоришь?! – лицо дядюшки внезапно осветилось какой-то вспыхнувшей в глубине мыслью. – Вот то-то и оно! Дар, он посильнее любой техники. Мы голову ломаем – золото иль не золото, а природный прибор – вот он, рядом.

– Где? – спросил я туповато.

– Сенька, спектрометр наш! Закопаем котелок в землю, и пусть определяет, из какого он металла.

Ай да Макарыч!

– Ну да, – подхватил я, – золота для сравнения у нас нет, но латунь-то найдется…

– Отыщем родимую, отыщем, – пробормотал Макарыч и торопливо затрусил назад, в Мокрое.

Еще издали, подбегая к дядюшкиному имению, мы увидели, что калитка распахнута настежь. Наши всегда закрывали ее за собой, если заходили в отсутствие хозяина, – уважали Макарычев педантизм. Значит, наведывался кто-то со стороны… Хуже того – открыта была дверь в пристройку, где лежал котелок.

Дядюшка молча влетел в сарай и принялся рыться в груде старых сетей, под которой хранилось наше сокровище.

– Украли! – взревел он наконец.

– Кто? – сказал я. – К нам сто лет ни одна душа… Забрел бы чужой, Сенька увидел бы.

– Спит небось, разбойник.

Если перевести этот иносказательный диалог в прямые высказывания, оба мы сходились на убеждении, что Сенька утащил котелок. Грозно дядюшка Петр Макарыч прошествовал к Сенькиному подворью и остановился у открытой, как всегда, калитки, болтающейся на одной петле.

– Семен! Выйди-ка сюда!

Сенька не отозвался. Мы вошли во двор. На двери дома против обыкновения висел замок. Мы переглянулись и сели на крыльцо.

– Шило у него, что ли, в заду? – сказал Макарыч.

– Шустрый как таракан, – отозвался я.

В переводе на обычный язык это означало: вернется, никуда не денется. И тут я увидел на истертых досках крыльца россыпь желтых блесток и указал на нее дядюшке. Мы вновь переглянулись, но ничего не сказали – и без слов ясно: Сенька отпилил от котелка малую, судя по количеству опилок, часть и повез в Старую Бологу. То ли на пробу, то ли на продажу – хрен редьки не слаще…

Макарыч посмотрел на небо.

– Как там наш рыбак? Думаю, сегодня клева не будет…

«Вернется Сенька, ужо получит», – перевел я мысленно и сказал:

– Володя хоть в пустом корыте наловит.

Я угадал. К вечеру наварили мы с дядюшкой пшенной каши, а тут вошел Володя с куканом рыбы.

– Готовь кастрюлю, Петр Макарыч.

– Кашей занята.

– У тебя ж другая есть.

– Та мала.

– Ладно, сейчас сбегаю к себе, принесу, – сказал Володя, сел на лавку и стал рассказывать о сегодняшней рыбалке.

По моим наблюдениям, в каждом заядлом рыболове, пусть самом смирном, скрывается неистовый капитан Ахав, преследующий водяное чудовище, пусть даже оно размером не более плотвички. В самый разгар Володиных рассуждений о рыбьем коварстве на крыльце кто-то тихо заскребся в открытую дверь.

– Купец пришел, – сказал Макарыч, – гость заморский… Так как там, Володя, налим твой дальше-то схитрил?