«Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

— Ну и что? — пожал плечами Макс. — Мы с женами и детьми красноармейцев не воюем. Какое вам дело?

— У меня младшего брата недавно убили, — мрачно произнес Мильке, — под Харьковом. Командир роты написал, что Зигфрида переехал русский танк. Раздавил насмерть… Возможно, машиной управлял этот вот командир или кто-то из его товарищей. Я как увидел эту фотографию, так не выдержал — ударил прикладом и разбил стекло. А русский щенок бросился на меня с кулаками…

Фельдфебель кивнул на плачущего мальчишку, который боязливо прижимался к старухе.

— Я толкнул его, — признался Мильке. — Мать кинулась защищать. Ну, и под горячую руку ненароком попала…

Макс взглянул на разбитую голову женщины, из которой обильно текла кровь, на орущего мальчишку и нахмурился:

— Ваше поведение недостойно звания солдата вермахта! Я обязательно доложу вашему командиру. Вас накажут…

Но фельдфебель, похоже, его уже не слышал — повернулся к старухе и стал вырывать мальчонку из ее рук.

— Я отведу этого гаденыша к командиру батальона, пусть отправит его куда-нибудь в Германию, в трудовой лагерь или на завод! Пусть работает на Рейх, искупает вину своего отца-большевика…

Мальчишка истошно заорал и забрыкался, отбиваясь от рук фельдфебеля, а бабка еще горестней запричитала и крепко прижала его к себе. Макс не выдержал — вытащил из кобуры пистолет и взвел курок.

— Немедленно прекратите! — крикнул он. — Я приказываю!

Но фельдфебель упрямо продолжал вырывать мальчишку из рук старухи, а когда понял, что ему это не удастся (та цепко держала внука), то сильно ударил мальчонку. В глазах Макса потемнело, он нажал на спусковой курок. Грохнул выстрел, и здоровый фельдфебель, дернувшись всем телом, медленно и неуклюже завалился набок. Как куль с песком… В его широко открытых глазах застыл немой вопрос — за что?

Старуха и ребенок замерли от ужаса, но Макс поспешил их успокоить. Сказал по-русски, пока никто не слышит — к счастью, в доме никого, кроме них, не было:

— Не бойтесь, никто не причинит вам вреда, я прослежу.

И быстро вышел из избы.

— Там, в комнате, фельдфебель Мильке, — сообщил Макс прибежавшим на выстрел солдатам, — он погиб случайно, похороните его, как положено…

Солдаты недоуменно переглянулись (что же все-таки произошло?), но спорить, разумеется, не стали. Приказ командира — это приказ, и его надо выполнять, а не обсуждать.

Макс отправился разыскивать Хопмана, чтобы доложить о случившемся. Все-таки убил военнослужащего вермахта, надо бы сообщить. И, пока искал майора (тот, как выяснилось, был на окраине деревни, устраивал новые позиции), неожиданно вспомнил рассказ Лехи-Дурехи.

Значит, он и есть тот самый немецкий офицер, который спас Леху и его бабку. Наверное, так и было… Но вот что интересно: если бы на его месте оказался Петер Штауф, защитил бы он старуху и ее внука? Или прошел бы мимо, сделав вид, что ничего не происходит?

И еще одна мысль посетила его: «если Леху-Дуреху все же спасли, значит, лейтенант Штауф все-таки вмешался в события и застрелил фельдфебеля? Как все сложно, мозги сломаешь…»

И еще интересно: между тем, что рассказал Леха, и тем, что произошло на самом деле, были кое-какие различия. Во-первых, в избе фельдфебель находился один, без напарника, а во-вторых, Леха говорил, что в тот день стояла жара, летало много стрекоз. А погода сейчас сырая, дождливая. Впрочем, Дуреха мог и ошибаться, столько уже лет прошло. Мог забыть или просто выдумать новые подробности…

Человеческая память, как заметил Макс, вещь очень ненадежная. Часто мы забываем то, что было на самом деле, и придумываем то, чего не было. В том числе различные «правдоподобные» детали и факты…

Макс отыскал Хопмана и доложил о случившимся. При этом постарался, чтобы рассказ был сухим и информативным, без лишних эмоций: услышал детский крик, вбежал в избу, увидел, как фельдфебель Мильке избивает русскую женщину с ребенком, приказал остановиться, но тот не подчинился. Пришлось стрелять…

Майор кивнул и пообещал во всем разобраться и лично, если нужно, уладить дело с непосредственным командиром фельдфебеля Мильке.

Уже поздно вечером, когда Макс заканчивал дела и устраивался на ночлег, Хопман пришел к нему в роту и отозвал чуть в сторону — поговорить. Достал сигареты, закурил.