Хороший, плохой, Рамси (СИ)

Тот подрагивает, сочится парой капель в его шершавую руку, в гоняющие крайнюю плоть по набухшей головке пальцы; тело Джона такое отзывчивое, не то что он сам. И когда так – Рамси только и хочется сейчас же засадить ему рывком и отъебать покрепче его зажатый зад, чтобы с кровью в трещинах по краю, чтобы порвать и сбивать членом сладковатую венозную смазку. Но нет, в сегодняшнем плане на день пункт “изнасилование” зачеркнут несколько раз, и Рамси сжимает зубы, медленно покачивая напряженными жирными бедрами. У Джона тоже слегка подрагивают колени, но он вроде снова расслабляется, поглаживая цепочку, откинувшись на мощной руке, глубоко и размеренно дыша. Хотя даже в его разжавшийся зад втиснуть член непросто, Джон все равно пиздец какой узкий после того, как в прошлый раз Рамси хорошо так растянул его. И мышцы живота слегка ноют от напряжения, яйца подтягиваются, а в висках пульсирует сердечный ритм; кажется, Рамси тоже заливается румянцем, и окровавленная розовая пелена – как любовно подаренный плащ из сказок – накрывает его с головой, приглушая внешние звуки.

Но, неспешно всунув член где-то на две трети, Рамси чувствует, что Джон уже хорошо раскрыт, и бросает ласково дрочить ему, входит до упора в пару медленных и тугих толчков, тихо шлепнувшись тяжелыми вспотевшими яйцами об упругий зад. Джон как-то изможденно и бессознательно кусает нижнюю губу, вдруг охватывая ногами его толстые голени. Так его бедра расходятся еще шире, и Рамси, чуть вытащив, уже свободнее загоняет обратно коротким сочным толчком; лобок колюче бьется о горячую промежность и сладко хлюпает смешанная со смазкой слюна.

Лоб у Рамси тоже вспотел, он вытирает его рывком, держа упор на локте, чтобы Джону не капало на лицо, и сразу опирается на кровать, продолжая мерно двигать бедрами. Джон трется лопатками о толстое стеганое покрывало, сшитое Кейтилин, и чувствует себя взведенным, бодрым и очень живым; каждый сильный и неспешный толчок толстым членом внутрь отдается слабой болью до самой поясницы, его собственный твердый член так и трется о влажный волосатый живот, туго поджатая мошонка ритмично шлепается о раздвинутые ягодицы, и от всего этого слегка шумит в ушах и тепло тяжелеют прижатые Рамси яйца.

– Я хочу еще поцеловать тебя, Джон Сноу. Если тебя не стошнит от моего дерьмового рта, – негромко выдыхает Рамси, склонившись еще ниже, лицом к самому лицу. Глаза у него холодные и злые, а язык, который он вталкивает Джону в рот, не дожидаясь ответа, такой здоровый и горячий. И Джон не то недовольно, не то как мычит, силясь не прикрывать глаз и обсасывая его губами, царапая зубами. Это почти похоже на насильственный отсос, это яростное выражение примитивной похоти и это возбуждает еще больше, и кровь приливает к губам и к члену, когда Джон плотнее прижимается к Рамси ртом, и им нечем дышать, и хочется только тесно и влажно сосаться, сталкиваясь зубами. У Джона хорошо так потеют и слипаются взмокшими волосами подмышки, и зад все сильнее саднит, когда Рамси так жестко и неторопливо достает глубокими толчками, кажется, упираясь сочащейся головкой в самые нижние позвонки, кажется, стирая слизистую своим фермерским хером в набухшее кровавое месиво, еще живее поддавая мощными бедрами и ритмично двигая ими между снова сжатых бедер Джона.

Рамси отрывается от потемневшего рта и с рычанием приникает к шее, засасывая кожу до черного синяка, чувствуя губами и языком торопливый пульс. Джон невольно стискивает пальцы, натягивая ошейник, и шипы тупой болью упираются в гортань; опять хочется выебать его в кровь за это.

Между ними пахнет спермой и потом, острым, тяжелым и теплым запахом; толстый член предельно распирает саднящий зад, гладко скользя внутрь и еще глаже выскальзывая – чтобы Рамси всунул его только глубже, до самого заросшего лобка и тяжелых яиц. Джон часто дышит, суша рот и глотку; жгучий жар все сильнее расходится по его паху с каждым движением Рамси, с каждым жестким укусом в шею, острой болью сбегающим по нервам до ключиц; зубы срываются, скользят по влажной от слюны коже, делая это еще больнее, и мягкие губы едва ласкают горящую шею. Но набухший член все еще тесно зажат между их потными телами – полный живот Рамси придавливает его сильнее с каждым глубоким толчком, и шкурка то и дело задирается, и обнаженная, сочащаяся головка трется о живот Джона, а густая дорожка волос Рамси остро натирает натягивающуюся уздечку. Громче и еще быстрее поскрипывает кровать; Рамси наконец отрывается от изгрызенной шеи, и у него злое и напряженное лицо, но он не сделает Джону больно на самом деле – не сегодня.