Хороший, плохой, Рамси (СИ)

Говоря это, он неторопливо снял сапоги и спустил кальсоны, отстегнув кобуру, и теперь аккуратно складывает все это тоже. Закончив, он поворачивается к Рамси, голый и какой-то тонкий в свете газовой лампы, даже со своей сухой линией мускулов и жестким профилем. Темный пушок на его лице все больше походит на мягкую бородку, и Рамси думает, что Джону уже пора начать нормально бриться. Он думает о том, что Джон слишком медленно взрослеет и что ему уже пора бы перестать быть звенящим от напряжения марципановым лордом на защите целого мира – и том, что Джон не перестал бы им быть, доживи он хоть до седины. Рамси думает о том, что Джон очень особенный. Он даже уродливым его называет не так, как другие.

Рамси до сих пор до конца не понимает, что Джон в этом плане думает о нем – и не то чтобы это на самом деле важно, – но он никогда не подавал виду, что ему что-то не нравится. И даже сейчас, злой, разъяренный и очень-очень уставший, он не скажет ни слова о том, что Рамси – жирный и прыщавый ублюдок с уродливым лицом. Каждый рано или поздно обращается к этому, надеясь пронять хоть чем, но Рамси не помнит отвращения на лице Джона даже в их первую встречу – а от этого никто никогда не удерживался, – но помнит его ласковые пальцы на своих толстых щеках, помнит его руки на всем своем теле, в самых потных и собирающихся складками местах, его острые зубы, игрой смыкавшиеся на прыщавом носу. Это не имеет значения – и это приятно.

– Зачем ты разделся? – задает Рамси единственный вопрос, который его интересует, когда Джон возвращается на кровать и забирается на нее с ногами. Его едва-едва набухший член покачивается между стройных бедер, и светлая капля тянется вниз от мягкой шкурки. Рамси нравится. Напоминает о свежевании и других биологических жидкостях. И просто так – тоже ничего.

– Ты даже меня не слушаешь, – Джон жестко усмехается, садясь напротив, но тут же качает головой. – Нет, как раз ты-то меня слушаешь. И знаешь, как это все должно быть. Так что давай последний раз. Что ты хочешь со мной сделать, Рамси? – он смотрит прямо и спрашивает утомленно. Рамси прикусывает нижнюю губу.

– Я хочу трахнуть тебя. Так любовно, как никто бы не трахнул, – Рамси с трудом и в последний момент вспоминает это слово. Рамси тянет на откровенность без слов. И, кажется, Джон, вздохнув, хотя бы в этом соглашается с ним.

– О’кей. Тогда давай сюда эту штуку – и закончим с этим.

Джон протягивает ладонь, и Рамси приподнимается на руках, двигаясь к нему и подставляя шею. Пальцы смыкаются на кольце, Джон безучастно смотрит в маленькие холодные глаза. И инстинктивно стягивает цепь, когда Рамси двигается еще ближе, легко подхватывает его под спину своей здоровой лапищей. Он тяжело вползает между бедер, выдыхает по лицу нагретым воздухом и почти обжигает, прижавшись волосатой грудью. Как тепло. Как было холодно.

Рамси укладывает Джона на спину бережно, как младенца в колыбель, и уверенно придавливает к родительской постели всем своим горячим, мягким и полным телом. От его кожи душно пахнет, а от давящего веса напрягаются мышцы живота; тяжелый и твердый член притирается в заросшую черными волосами ложбинку между бедром и лобком, Рамси чуток ездит по ней туда-сюда, задирая шкурку, и прохладные капли его обильной смазки остаются на коже. И ладонь под поясницей тоже прохладная и влажная, а толку – все равно жжет до того, что даже вдохнуть тяжко. Джону сводит высохшее резко горло из-за этого и того, как Рамси мягко прикасается к его губам своим приоткрытым жирным ртом, не закрывая глаз, принимая сухой и хриплый выдох рот в рот. Губы у него горькие на вкус и на самом деле.

Рамси слабо, расслабляюще целует Джона и легко увлекается, слегка сосет его губы, но тот почти не отвечает ему. Джон осторожно разводит ноги, перехватывая взмокшими пальцами цепочку; толстый член влажно соскальзывает по внутренней стороне бедра, упираясь потекшей головкой в левую ягодицу. От подмышек подает свежим липким потом, и Рамси такой тяжелый, что будто бы хоронит его заживо под собой. Но Джон должен справиться с этим. Вошедшая шипами в самую кожу цепь все еще в его руке, и он может справиться с этим.