Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

«Потоп», или «Композиция VI» – два названия этой картины. Мы чувствуем, как рождается абстракция, даже слышим, как ломаются и сталкиваются пространства. «Когда я начинаю рисовать, – писал Кандинский, – мне это напоминает внезапный прыжок в глубокие воды, и я не знаю никогда – смогу ли выплыть, я не знаю – умею ли я плавать». Первое название – «Потоп» – неслучайное. Всемирный потоп, Великий потоп – катастрофа, истребившая человечество. Предание о потопе встречается почти в каждой стране, во множестве мифов и легенд. Потоп – жестокое наказание за грехи: «И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом, и лишилась жизни великая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и гады, ползающие по земле, и все люди; всё, что имело дыхание жизни в ноздрях своих на суше, умерло». Прежний мир уничтожен во имя нового. Человечеству дан шанс измениться и изменить пути, законы, привычки, мысли. Потоп означает и некий важный рубеж – начало преодоления старого, отжившего, обессиленного мира и его преображение.

Когда вода Всемирного потопа вернулась вновь
в границы берегов,
Из пены уходящего потока на сушу тихо
выбралась любовь.

Владимир Высоцкий

«Грандиозная катастрофа, – писал Кандинский, – это в то же время абсолютная и обладающая абсолютным звучанием горячая хвалебная песнь, подобная гимну нового творения, которая будет за гибелью миров». Потоп – важная метафора для Кандинского: обновление мира, преодоление хаоса через разрушение. Кандинский считал, что новое искусство нуждается и в новых формах, ничего общего не имеющих с формами реальными, привычными. «Абстрактное искусство создаёт рядом с “реальным” новый мир, с виду ничего общего не имеющий с действительностью… – размышлял Кандинский. – Но этот новый мир на самом деле очень реальный, только он подчиняется не законам земным, а законам космическим». Получается, что абстрактность наилучшим, сильнейшим образом передаёт мистический смысл древней притчи. Произведение Кандинского выставлено в залах Западноевропейского искусства не случайно – нам хотелось подчеркнуть германский дух художника. Полотно создано в 1913 году, накануне войны, в период мучительных сомнений и тревог, которые испытывала Европа, в период глубочайшей депрессии и тёмных предчувствий. В этот период Василий Кандинский – успешный учёный, профессор Дерптского университета – отказался от науки («У меня нет сильной, захватывающей любви к научным трудам») и посвятил себя живописи и музыке: «Я хочу, чтобы зритель в мои картины втягивался, вращался и растворялся в них».

Художник поселился в Германии, его увлёк экспрессионизм. В 1911 году в Мюнхене он и художник Франц Марк придумали журнал и направление «Синий всадник» и объединили мюнхенских художников. Мюнхен был «город философического искусства», именно здесь кипели страсти, мысли, споры, «воспламеняющие молодые умы». «Мы оба любили синий цвет: я – всадников, а Марк – лошадей», – писал Кандинский. Им была интересна идея синтеза искусств – музыки, живописи, театра, балета: «Мы будем пытаться стать центром современных движений». «Синий всадник» прожил стремительную жизнь – всего три года, но за это время он перевернул представление о допустимом в искусстве, он открыл новые пути, новые миры искусства. Искусство рассматривалось как единое целое, духовная общность, Вселенная:

Мы несём в себе зачатки всех божеств,
ген смерти и ген страсти.
Кто разделил их – слова и вещи?
Кто смешал их – мучения и плаху,
на которой они кончаются.

Готфрид Бенн

«“Синий всадник” – это были мы двое: Франц Марк и я. Мой друг погиб, и мне одному не хотелось бы предпринимать что-либо». Кандинский изменил название картины – не «Потоп», а «Композиция VI»: «Нельзя навешивать ярлыки». Он считал, что живопись должна освободиться от предметного мира и выражать свои чувства, мысли так, как это происходит в музыке. Главный жанр – композиция – великая импровизация на волнующую душу тему: соединение цвета и линий способно разбудить эмоции, материализовать их. Композиции – иные миры, «возникающие так же, как возник космос, – путём катастроф, подобно хаотическому рёву оркестра, превращающемуся в симфонию, имя которой – музыка сред». Это – чистое искусство. «Само слово “композиция” звучало для меня как молитва, – говорил Кандинский. – Краски словно сталкиваются, гремят как медные тарелки, жёлтые линии ревут как трубы, а чёрный круг плачет как скрипка… И всё это ради того, чтобы напомнить нам о душе и необъяснимой красоте Вселенной».