Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

Гофмейстер – управляющий монаршим двором. Звание появилось в Испании, а знаменитый художник XVII века Диего Родригес де Сильва Веласкес был гофмейстером при дворе Филиппа IV. Чин гофмейстера соответствовал званию полковника. «В отличие от действительных чинов двора – то есть тех, кто нёс придворную службу, – все лица “в должности” чинов двора имели гражданские или военные чины соответствующих классов. Люди, имевшие эти звания, считались кандидатами на придворные чины, а также получали право на мундиры. Это было серьёзное назначение, особая милость царя».

Васильчиков принял должность с достоинством и, конечно, считал её высоким служением и почётной миссией. Быть хранителем памяти и сокровищ – великая цель.

Я изучал документы из канцелярии Императорского Эрмитажа. Бывают, конечно, странные сближения, например, – текст знаменитого рапорта Васильчикова, который в 1881 году был направлен Его Сиятельству господину министру Императорского двора:

«Я имел честь словесно объяснить Вашему Сиятельству, что состояние вверенного моему управлению Императорского Эрмитажа далеко не удовлетворительное. С половины шестидесятых годов издержки по Эрмитажу затормозились. В Министерстве двора вводилась строжайшая экономия, и скоро всякие новые приобретения вовсе прекратились. Между тем музеи на Западе быстро шли вперёд, выгодно обогащаясь новыми произведениями искусства и широко растягивая свои здания. Таким образом, почти незаметно Императорский Эрмитаж отстал от подобных себе учреждений. И много денег потребуется теперь для приведения его собраний хотя бы в относительную полноту».

Денег нет… Нет денег – что делать?! Читаю – и узнаю свои проблемы вчерашние, сегодняшние, завтрашние. Некоторые вопросы, как ни грустно, до сих пор не решаются. Монеты… не стало возможности их покупать: прошло больше ста лет, а проблема осталась. Когда-то мы получали обязательный экземпляр всего, что чеканилось в России, а теперь наступила рыночная экономика: платите деньги – получаете товар. Обязательных экземпляров мы не получаем. Что делать? Просить! И я не вижу ничего унизительного и оскорбительного в умении, вернее, в искусстве просить: сумеем грамотно попросить – многое сможем выиграть. «Никогда не проси того, что не сможешь взять», – говорят на Востоке.

Васильчикова беспокоило: Эрмитаж не собирает современное искусство. Существовали опасения – шедевры ли работы современных художников, достойны ли они находиться в музейных залах? Сегодня эти же опасения смущают многих чиновников и музейщиков. Я считаю – бояться не нужно: все шедевры когда-то были работами современных художников. Современного искусства не существует: есть искусство сегодняшнего дня, которое останется или не останется в истории. Из того, что остаётся, выстраивается прямая линия истории искусства. Нет принципиальной разницы между «Цепной собакой» Паулюса Поттера – голландского живописца XVII века, и «Кошкой, поймавшей птицу» Пабло Пикассо. Этому учит музей.

Эрмитаж всю жизнь занимается современным искусством: Екатерина Великая покупала произведения непосредственно из мастерских художников, Николай I с азартом собирал современное искусство. Музей принимает решения – какие картины выставлять, какие покупать – и несёт ответственность перед историей. Хороший вкус и чувство собственного исторического достоинства – вот главные критерии. Мы продолжаем традицию и чтим завет Васильчикова, да не забываем лишний раз напоминать: должен быть хороший бюджет в музее, должна быть выделена серьёзная сумма для закупок. «Смею заверить Ваше Сиятельство, что я последним дозволением злоупотреблять не буду», – Васильчиков умел покупать и удивлять приобретениями, а иногда приводил в смущение экзотическим выбором.

В Эрмитаже есть фрагмент фрески из монастыря Святого Доминика во Фьезоле (недалеко от Флоренции) – это фреска одного из величайших художников раннего Возрождения Фра Беато Анджелико – «брат Блаженный Ангельский».