Хорошо быть тихоней

Вероятно, любой, кто меня знал, от одного моего вида перетрусил бы или растерялся. Кроме, возможно, моего брата. Это он научил меня, как действовать в таких случаях. Не хочу вдаваться в подробности, скажу только, что под конец Брэд и двое его приятелей вообще опустили руки и вытаращились на меня. Двое других пластом валялись на полу. Один сжимал колено, по которому я двинул металлическим стулом. Еще один закрывал руками лицо. Я ткнул пальцами ему в глаза, но не со всей силы.

Опустив взгляд, я увидел на полу Патрика. Лицо у него было разбито в кровь, из глаз текли слезы. Я помог ему подняться и повернулся к Брэду. До этого случая мы с ним и парой слов не перемолвились, но я решил, что настало время поговорить. И сказал ему так:

— Лучше не лезь, иначе я всем про тебя расскажу. А будешь нарываться — зенки выколю.

И кивнул на его дружка, который закрывал лицо ладонями; до Брэда дошло, что я не шучу. Но ответить он не успел, потому что тут подоспела школьная охрана и всех нас вывели из кафетерия. Для начала препроводили в медпункт, а затем к мистеру Смоллу. Зачинщиком драки был Патрик, поэтому его на неделю исключили из школы. Дружков Брэда исключили на три дня — они ведь всей кодлой набросились на Патрика, когда инцидент уже был исчерпан. Брэд вышел сухим из воды, потому что действовал в пределах самообороны. Меня тоже не исключили, потому что я бросился на выручку другу, который оказался один против пятерых.

Брэду и мне назначили в течение месяца оставаться после уроков начиная с того самого дня.

Пока мы отсиживали положенные часы, мистер Харрис нисколько нас не третировал. Разрешал читать, делать домашнее задание, переговариваться. Не такое уж суровое наказание, особенно если у тебя нет привычки усаживаться перед телевизором сразу после уроков или переживать насчет дисциплинарных взысканий с занесением в личное дело. Я тут подумал, может, это туфта. Насчет занесения в личное дело.

В первый же день Брэд подошел и сел рядом со мной. Вид у него был унылый. Понятное дело, на него столько всего обрушилось, когда он опомнился после драки.

— Чарли.

— Ну?

— Спасибо тебе. Спасибо, что успел их разнять.

— На здоровье.

Вот и поговорили. Больше я ему не сказал ни слова. А сегодня он уже ко мне не подсаживался. Вначале я от его слов как-то опешил. А потом до меня, кажется, дошло. Я бы тоже не захотел, чтобы мои друзья проучили Сэм, если мне не дозволено ее любить.

Когда я в первый день вышел на улицу после отбытия наказания, меня поджидала Сэм. Как только я ее заметил, она улыбнулась. Я остолбенел. Не поверил своим глазам. Затем она перевела взгляд на Брэда и облила его холодным презрением. Брэд попросил:

— Скажи ему, что я виноват.

А она ему:

— Сам скажи.

Брэд отвел глаза и поплелся к своей машине.

Сэм подошла и взъерошила мне волосы:

— А ты, я слышала, настоящий ниндзя.

Кажется, я кивнул.

Она подбросила меня до дому в своем пикапе. А по дороге высказала все, что обо мне думает после моей выходки. Объяснила, что они с Мэри-Элизабет — закадычные подруги с незапамятных времен. Даже напомнила, что Мэри-Элизабет ее поддерживала в самую тяжелую пору, когда Сэм пережила то, о чем рассказала мне на рождественской тусовке, подарив пишущую машинку. Не хочу повторять ее слова.

Короче, Сэм сказала, что я, поцеловав ее вместо Мэри-Элизабет, на какое-то время поставил под удар их дружбу. Потому что Мэри-Элизабет, как я понял, всерьез на меня запала. Я расстроился: кто ж мог знать, что я ее так зацепил? Мне казалось, она просто хотела приобщить меня к шедеврам. И тут Сэм сказала:

— Чарли, ты иногда бываешь таким идиотом, что просто ужас. Тебе это известно?

— Да. Известно. Я и без тебя знаю. Честное слово.

Потом она сказала, что они с Мэри-Элизабет помирились, и поблагодарила меня за то, что я прислушался к совету Патрика и, насколько было возможно, залег на дно, что, конечно, упростило дело. Тогда я спросил:

— Значит, мы снова можем дружить?

— Можем, — только и сказала она.

— И с Патриком?

— И с Патриком.

— И со всей тусовкой?

— И со всей тусовкой.

Тут я захлюпал. Но Сэм на меня цыкнула:

— Ты помнишь, что я ответила Брэду?

— Помню. Чтобы он сам сказал Патрику, что виноват.

— К тебе и Мэри-Элизабет это тоже относится.

— Да я пытался, а она…

— Я знаю. Попытайся еще раз.

— Ладно.

Сэм высадила меня у дома. Когда она отъехала на достаточное расстояние, у меня опять потекли слезы. Оттого что мы с ней снова друзья. А больше мне ничего не нужно. Короче, я дал себе слово больше не делать таких глупостей. И сдержу его. Вот увидишь.