Хоровод воды

Никита перепугался, но виду не подал, подхватил Машу на руки, отнес в спальню. Пробегая губами по телу, внимательно исследовал – насколько исхудала. В самом деле: ребра выпирали, грудь почти исчезла. Для вопросов момент был неподходящий, дело явно шло к сексу, но когда Никита попытался перейти к более решительным ласкам, Маша остановила: Я не хочу сейчас.

Нет так нет, пошли завтракать на кухню, и как бы между делом Никита спросил, сколько килограмм Маша сбросила, присвистнул, предложил пойти к врачу. На следующий день записал к какому-то модному диетологу, тот затребовал анализов долларов на семьсот и по результатам обследования велел больше есть и сходить на психотерапию.

Две недели, пока они сдавали анализы и выслушивали дорогостоящие банальности о правильном режиме питания, Никита проводил с Машей почти все свободное время. У Даши побывал раза два, от этого измучился еще больше. К концу второй недели снова предложил заняться любовью, снова услышал не сейчас, стал припоминать и понял: в этом году секса у них не было вообще. Если, конечно, не считать злополучного дня рождения.

И хотя ни с кем, кроме Даши, Никите трахаться сейчас не хотелось, он испугался. Позвонил Косте, спросил:

– Старик, слушай, что делать, а? Что делают пацаны, когда у них молодая любовница, а у жены – депрессия?

– Покупают жене бриллианты, – сказал Костя.

– Маша не интересуется, – вздохнул Никита.

– Ну, тогда свози ее куда-нибудь. Я, как у меня новая любовница появляется, жену всегда в Париж вожу – там и музеи, и шопинг, кораблики по Сене и вообще… Ксюше очень нравится, она сама себе там кажется молодой.

Вот они и поехали в Париж ускорить приход весны. Весна в Москве почему-то всегда запаздывает, даже в мае последние годы идет снег, а здесь тепло, ни снега, ни льда, каштаны скоро зацветут. Маша не любит зиму – так может, в Париже ей полегчает?

Мореухову трудно представить себе Париж, мешаются разные годы, «новая волна» наползает на «новую новую волну», в памяти остаются только шляпы, плащи, Эйфелева башня да улица, где американская девочка продавала Herald Tribune.

Мореухову трудно представить себе Париж, а Никите нелегко представить в Париже себя. В молодости, как и все, мечтал: цветут каштаны, играет аккордеон, парижанки в коротких юбках, Поль Мориа, пардон, мадам. О-ля-ля. А потом как-то все забылось, все знакомые по разу съездили, сначала – кто побогаче, потом все остальные, только Никита не мог выбраться, даже последние два года, когда с деньгами все было, ну, нормально.

Париж, разумеется, оказался не похож на то, что Никита воображал. И на любимые Мореуховым фильмы с Аленом Делоном и Бельмондо – тоже не похож. Город как город, если в нем не жить. Никита с Машей бродили по улицам, о которых он столько читал, сидели в уличных кафе, вспоминали, как оно все начинается, Крым, первые годы вместе, повторяли старые шутки, Маша даже смеялась, сходили в Лувр и в Орсе, покатались на корабликах, зашли в один пассаж, залезли на Нотр-Дам и Эйфелеву башню, смотрели на целующиеся парочки на набережных Сены, даже сами поцеловались пару раз – и Никита почти не представлял, как он вот так же целуется здесь с Дашей, и Маша была такая довольная, и он сам тоже впервые за долгое время был вполне счастлив.

Впрочем, Никиту в Париже Мореухов тоже представляет с трудом. А вот Машу видит ясно, будто на киноэкране: она стоит в роскошном номере перед огромным зеркалом. Золоченая рама превращает ее отражение в подобие картины. Не то Тулуз-Лотрек, не то Мунк, но уж точно не Ренуар. Маша смотрит в зеркало, трогает сосок, грустно улыбается, потом идет в ванную, а там заперто: Никита одетый сидит на унитазе, читает эсэмэски от Даши.

SMS – это всего лишь буквы. Когда Даша пишет соскучилась или купи мне свежий Comme des Garcons – Никита даже не вспоминает женщину из омута, бурный секс, страсть, морок. Всего-навсего молоденькая девушка пишет богатому другу в Париж, просит купить духов и еще вот это, вот это и вот это, всего семь SMS. А богатый друг выгуливает в Париже свою жену, потому что это правильно – у молоденьких девочек есть их молодость, а жене пусть достаются радости семейных поездок, Эйфелева башня, Лувр, Пале-Рояль, Большие бульвары, кораблики на Сене.

Отлично все-таки это Костя придумал, сам себе говорит Никита, Машку вроде в самом деле отпустило. Умный мужик, одно слово.

Вот и я теперь – почти как он. Бизнес, любовница, поездки с женой в Париж. Все как у больших ребят – Никита улыбается и набирает на неудобной телефонной клавиатуре: «я тоже соскучился».

Он выходит из ванной, сунув мобильный в карман гостиничного халата, почти не смотрит на голую Машу, ложится в кровать. Удобная кровать, мягкая.

Прекрасно все-таки, что можно вот так взять – и поехать в Париж. Заплатить денег – и ты уже здесь. Вот она, настоящая свобода.

А когда-то я думал: если у человека ничего нет, он свободен. Когда ему нечего терять, нечего бояться. Нам хватает, как говорит мама.