Хосе Рисаль

…В Японии Рисаля встречают представители испанской дипломатической миссии: временный поверенный, пишет Рисаль, просит о свидании «через две минуты после того, как я вошел в свою комнату в отеле». Испанские дипломаты получили распоряжение генерал-губернатора Терреро: принять Рисаля, окружить его заботой, расположить к себе и, если удастся, оставить при миссии на дипломатической службе. Терреро-и-Перинат заботится вовсе не о Рисале. Он хотел бы нейтрализовать опасного филиппинца, приручить его. Для Рисаля это не секрет. Приняв предложение поселиться в здании миссии, Рисаль пишет другу: «…в основе (приглашения. — И. П.) лежит желание следить за мной, но мне прятать нечего». Дипломаты стараются выполнить возложенную на них задачу: «Эти кабальеро сказали мне, что на Филиппинах я волей-неволей превращусь в агитатора!», здесь же он может быть драгоманом.

По прибытии в Японию Рисаль не понимает ни слова по-японски. Еще в Париже его, случалось, принимали за японца, который, однако, не знал ни одного иероглифа. История повторяется: «И вот твой друг Рисаль здесь, — пишет он Блюментритту, — предмет удивления японцев — у него японская внешность, а по-японски он не говорит. На меня глядят с недоумением, а дурно воспитанные дети смеются надо мной… Они думают, что я европеизированный японец, выдающий себя за европейца». Это его раздражает, и он начинает форсированно изучать японский язык. Необыкновенные способности выручают его, и через сорок дней испанские дипломаты уже с полным основанием предлагают ему место переводчика при миссии. Они вообще всячески его обхаживают: предлагают послать через дипломатическую почту подарки семье (фарфоровый сервиз родителям, ширму для Пасиано, японские гребни сестрам), устраивают ему поездки по стране. Он пользуется их любезностью, но от государственной службы отказывается категорически.

Япония производит на него глубокое впечатление: «Мне нравятся японцы, — записывает он, — здесь великолепные виды, цветы, деревья, мирные поселяне, готовые услужить». Нравится ему не только страна. По японскому обычаю, который, заметим, не противоречит и филиппинским нормам, Рисаль берет себе временную жену, последнюю представительницу обнищавшего самурайского рода. Ее зовут Сеи-ко, Рисаль называет ее О-сэй-сан и перед отъездом из Японии посвящает ей такие проникновенные строки: «О-сэй-сан, саенора, саенора! Я провел с тобой золотой месяц, не знаю, будет ли еще такой в моей жизни. У меня было все — любовь, дружба, деньги, почести. И все это я покидаю ради неопределенного, неведомого будущего. Здесь мне предлагают безмятежную жизнь, любовь, заботу…Имя твое живет в дыхании моих губ, образ твой оживляет* мои думы. Будет ли в моей жизни еще один волшебный полдень, как тот, в храме? Будут ли еще такие спокойные часы, наполненные блаженством? Ты — цветок камелии, ты столь же свежа и изящна… Все кончено, саенора, саенора!» Эта запись — единственное документальное свидетельство японской привязанности Рисаля[25].

Ничто — ни любовная история на сюжет «Чио-чио-сан», ни заманчивые предложения — не может удержать Рисаля. Ему надо многое продумать, главное — решить, как дальше вести борьбу за «филиппинское дело», ибо пребывание дома по-новому осветило весь вопрос о судьбах родины. 13 апреля Рисаль поднимается на борт парохода «Бельжик», плывущего в Сан-Франциско. Он прощается с Японией, но Япония еще не простилась с ним.

Среди пассажиров обращает на себя внимание японец в мешковато сшитом костюме. Он не знает ни слова на европейских языках и явно ощущает себя потерянным. Всегда общительный и готовый прийти на помощь, Рисаль заговаривает с попутчиком. О да, вежливый японец решил посмотреть мир. О да, он говорит только по-японски. О да, он приветствовал революцию Мэйдзи, но хочет сам увидеть, что на Западе достойно подражания и заимствования. Он самурайского рода, занимается журналистикой. Но сейчас он беспомощен и как благословение свыше воспринимает знакомство с Рисалем и не отходит от него ни на шаг. Свои впечатления японец — его зовут Суехиро Тетчо — изложит позднее в двух книгах: «Путешествие глухонемого» (намек на незнание языков) и «Воспоминания о путешествиях». В первой книге он не называет Рисаля по имени, лишь упоминает о «господине из Манилы», который любезно согласился быть его переводчиком. Во второй Рисаль уже назван: «Господину Рисару (так звучит имя Рисаля в устах японца) 27 лет, но он говорит на семи языках. Его родина, Филиппины, находится под гнетом Испании и римских католиков. За год до того господин Рисару написал книгу, в которой обрушился на колониальную политику испанского правительства и римскую католическую церковь.